...1941 год. Родители девочки
Миши Дефонсеки, скрывавшиеся в Бельгии, депортированы. Семья, которая укрывает девочку, готова выдать ее нацистам. Мишке решает бежать на восток - куда, как говорят, увели ее родителей.
Германия, Польша, Украина - от деревни к деревне. Чтобы выжить, девочке приходится красть еду и одежду. Однажды в лесу Мишке встречает пару волков, переняв повадки которых, она становится полноправным членом стаи.
За четыре года скитаний по охваченной огнем и залитой кровью Европе девочка открывает для себя звериную жестокость людей и доброту диких животных. В конце путешествия она возвращается в мир себе подобных - но выживание в нем становится новым испытанием...
Слово нашей читательнице
Teneri:
"Я выросла на рассказах моей бабушки-блокадницы и до сих пор реву над ее воспоминаниями, военными песнями и книгами. И я не знаю, как оценивать такую литературу, потому что она не может не брать за душу, не вызывать эмоций, не выворачивать наизнанку. Пускай многие книги о войне, как и
"Выжить с волками", часто не являются образцами прекрасного литературного языка, не могут похвастаться яркостью сюжета или глубокими противоречивыми образами героев, у них — другая ценность и другие достоинства.
"Выжить с волками" - книга, при чтении которой хочется задохнуться от ужаса. Последовательное перечисление дней, наполненных выживанием и смертью, выпавших на долю семилетней девочки. Лично меня с первых страниц ужасало спокойствие, некоторая даже безэмоциональность повествования, планомерное перечисление событий, уже знакомые мне по книгам других очевидцев. Они рассказывают о войне как-то по-особому, без литературных прикрас, свойственных другим писателям, но так, что кровь просто стынет в жилах и озноб пробирает по позвоночнику. Читать эту книгу было эмоционально тяжело и сложно, но, перевернув последнюю страницу, жить хочется как никогда".
Публикуем фрагмент из книги, описывающий первую встречу Мишке с волками.
Я почувствовала, как меня хватают за ноги и швыряют на землю..."...Я почувствовала, как меня хватают за ноги и швыряют на землю. Надо мной стоит мужчина и орет что-то на незнакомом языке. Я рефлекторно выхватываю нож из мешка и замахиваюсь на него. С тех пор, как я покинула Бельгию, я сменила несколько ножей, и этот был довольно крепким. Мужчина отступает назад, должно быть, он не ожидал такой реакции от девчонки, и я убегаю сломя голову. Я слышу, как он гонится за мной, а я мчусь по направлению к ручью, чтобы перепрыгнуть через него и укрыться в лесу. Я почти добежала, когда дикая боль в спине швырнула меня в воду. Мужчина с такой силой бросил в меня камень, что мне показалось, будто мне нож воткнули в поясницу. Я все равно встала и побежала дальше, потому что у меня не было выбора, но мне нечем было дышать, и, наверное, я рухнула на землю, оказавшись в лесу. Я думала, что мужчина все еще гонится за мной, что он бросится на меня, но нет. Он остался на той стороне ручья, потрясал кулаками, выкрикивал непонятные слова, но не по-немецки. И не двигался.
Я собрала последние силы, чтобы добраться до деревьев, я еще бежала, но практически на четвереньках, только бы почувствовать себя вне досягаемости, а там я рухнула у дерева, воя от боли. Она распространилась от спины до живота, как будто мне на самом деле воткнули нож в поясницу.
Это был первый раз, когда я так выла. Я перенесла много боли, но эта была самой ужасной. Я выла до тех пор, пока у меня не кончился воздух. Спустя годы мне сказали, что камень задел позвонок, и отметина сохранилась до сих пор.
Не знаю, сколько я пролежала у корней дерева. Должно быть, я потеряла сознание, а когда пришла в себя, мне показалось, что кто-то за мной наблюдает. К счастью, это не был тот мужчина. Сначала я приняла это животное за большую собаку с длинными лапами и тонкой мордой. Худое, с большими глазами, оно неподвижно наблюдало за мной. Я не почувствовала никакой угрозы, оно просто смотрело на меня.
Я тихо заговорила с ним, как разговаривала со всеми встречными животными:
- Что ты здесь делаешь? Ты одна? Ты тоже хочешь есть?
Я достала кусок мяса из мешка, оторвала от него немножко и протянула ему. Животное по-прежнему не двигалось. Тогда я положил кусок мяса перед ним.
- Вот, это тебе, подойди за ним сам, потому что я не могу двигаться.
Это был волк. Я поняла это после. Но к волкам и собакам я относилась одинаково. С одной стороны, мне было очень плохо, и я не могла подняться. С другой – мне не было страшно, инстинктивно я была гораздо ближе к животным, чем к людям. Кажется, я всегда жила с ними.
Большая собака по-прежнему не двигалась, я тоже, но маленький кусок мясо между нами должен был нас сблизить, я верила в это.
***
Мы продолжали смотреть друг на друга. Я попробовала пошевелить сначала одной ногой, потом другой, но глухая боль никуда не ушла, поэтому я осторожно встала на колени и внезапно увидела, как передо мной промелькнула тень и схватила кусок. В тот момент я больше не обращала внимания на эту «собаку», мне казалось, что я разорвана пополам, я стояла на четвереньках, проклинала того мужчину и против воли плакала от боли. Я потратила кучу времени на то, чтобы подняться и поставить одну ногу перед другой. И я в одиночестве твердила: «Черт возьми! (как говорил дедушка), так я никогда не дойду, я больше не смогу двигаться вперед. Давай, спина, ты должна двигаться, должна забыть про все, и тогда мы пойдем и найдем маму. А где же так собака? Мне бы хотелось, чтобы у меня был друг, чтобы ночью я могла к нему прижиматься. Мы дойдем до того дерева».
И я шла. «Ну, видишь, спина, ты смогла это сделать! Давай! Успокойся, я должна двигаться вперед». Животного больше не было видно. Я попробовала позвать его, искала глазами. Но я больше не выла, поэтому спрашивала себя: быть может, именно крик боли и привлек его ко мне. Раз или два я пыталась завыть, но этот вой был совсем другим - и животное не возвращалось.
Я должна была уйти как можно дальше от этого опасного места, однако двигалась очень медленно. В тот день я прошла немного. Мой мешок был полон, но я дорого за это заплатила. Для меня такая ситуация была внове. До сих пор меня никто не видел, кроме тех мужчин в Германии, которые бросали мне картошку, никто, насколько я знаю, не заметил меня. А между тем, я залезала на фермы, на сеновалы, пробиралась в свинарники и курятники! Без этого я бы не выжила. Я считала себя хитрой и ловкой, я стала внимательной и наблюдательной, я верила в свои чувства. Я верила в то, что меня не поймают. И из-за этой веры я оказалась как никогда близка к провалу. Я ненавидела мужчину - он показал мне, насколько я ошибалась.
Я услышала рычание совсем близко и увидела, что большая «собака» идет за мной. Ее присутствие утешило меня. Она останется, не бросит меня, и я смогу спать рядом с ней. Я так долго была одна, что иногда по ночам, думая о маме, держала себя за ухо, чтобы заснуть, но меня больше не окружало уютное облако ее ароматных волос, в которое я так любила зарываться носом. На ферме собачья шерсть почти также успокаивала меня. Я сохранила эту любовь к меху животных. Сейчас я знаю, что он приносит мне временное облегчение. Как будто я снова прикасаюсь к маминым волосам. А тогда я всего лишь хотела, чтобы эта «собака» осталась со мной, чтобы она стала моей и шла со мной. Я чувствовала себя такой несчастной. Действительно, она двигалась параллельно со мной, на небольшом расстоянии, пробираясь через густой кустарник. Иногда «собака» пропадал из виду, но я продолжала слышать ее. Должно быть, она учуяла запах моего мешка.
Наступил вечер, я выбрала дерево с широким стволом, чтобы аккуратно прислонить к нему спину. Я была уже достаточно далеко от того ужасного человека и не могла идти дальше. Рядом с собой я положила маленькие кусочки еды: немного сыра, немного сала, - и закрыла глаза. Должно быть, я задремала, потому что не заметила, как животное приблизилось, но когда я открыла глаза, еды уже не было.
Эта «собака» на самом деле так же одинока, как и я, поэтому мы сможем жить вместе. Я поискала ее взглядом – она была довольно далеко, я видела ее не полностью: она опять наблюдала за мной, стоя на худых лапах и слегка наклонив голову. На следующий день она по-прежнему была рядом, и потом тоже. Я шла, напрягая больную спину, медленно двигалась вперед, чтобы больше не чувствовать режущую боль в пояснице. И «собака» шла рядом со мной.
Сначала я поняла, что это не самец. Потом она начала выть, и я спросила себя, было ли это животное собакой. Дедушкины собаки время от времени выли, задирая морду к небу, но это было совсем не то. Это животное выло долго и по-другому. Я поняла, что это волк.
Папа приносил мне маленькие книжки про животных, а мама заставляла меня их читать, показывая картинки, на которых были собаки, зайцы, лошади, бараны, львы, змеи, слоны и, конечно, волки. К счастью, мама никогда не внушала мне страх перед этими животными. Она ограничивалась тем, что читала мне надписи, которые сопровождали картинки, никак не комментируя то, что было на них нарисовано. Волк живет в лесу, лев в джунглях, орел летает по небу… и так далее. В моих воспоминаниях они никому не причиняли зла, поэтому не были опасны. Я воспринимала этого волка как собаку, которая была взрослее меня. Я не считала его злым зверем, никто не рассказывал мне сказку о Красной Шапочке или что-то подобное. Напротив, я словно играла с окружающими животными. Они могли быть только друзьями, спутниками в дороге. Некоторые позволяли мне приблизиться, другие нет, и я по-своему понимала их поведение. Они, как и я, боялись людей.
В моей голове мне всегда было шесть лет, в этом животном рае время останавливалось. Даже сегодня я убеждена, что поведение зверя зависит от того, как с ним обращается человек. Если он агрессивен или испуган, то животное будет реагировать соответствующе. Если он спокоен и дружелюбен, то он может наладить контакт. Связь между мной и волчицей установилась через два-три дня. Я пыталась привлечь ее, подвывая, будто разговаривала на ее языке. Она медленно приближалась, чтобы потом осторожно идти рядом со мной. Я всегда спала, свернувшись калачиком, потому что только так могла облегчить боль в спине. В последний раз волчица была рядом так долго, что я не могла в это поверить, я говорила себе: «Должно быть, это потерявшееся животное, люди причинили ему зло, как и мне». В конце концов, она улеглась рядом, прижавшись к моей спине. Тепло, которое я вскоре почувствовала, было таким приятным, оно сделало меня очень счастливой. Мне было хорошо, и я старалась не шевелиться.
Так как это была самка, я назвала ее мамой Ритой, как дедушкину собаку. Она шла за мной легко и неслышно на своих худых лапах, а я разговаривала с ней тихим спокойным голосом. Приручить животное ничего не значило для меня, я хотела, чтобы она осталась со мной, чтобы я больше не была одна. Теперь, когда по ночам она согревала мою спину, спать было так хорошо. Если я двигалась на четвереньках, она тыкала меня мордой, и я катилась по земле. Волчица облизывала меня, я стала ее малышом, между нами установились отношения мать-дитя, вместо товарищеских, на которые я изначально рассчитывала. Для меня так было даже лучше. Когда она не хотела, чтобы я что-то делала, то показывала зубы. Например, мне хотелось обнять ее за шею, а она поднимала губы и обнажала клыки, я убирала руки - и она успокаивалась. Я быстро усвоила урок, несмотря на то, что это приводила меня в замешательство. Как только ей не нравилось что-то в моем отношении к ней или в поведении, она с рычанием бросалась на меня и швыряла на землю. Я всегда немного пугалась, когда она прижимала меня к земле, но то был страх наказания, как у ребенка, которого собирается отшлепать взрослый. Хотя меня никогда прежде не наказывали. Все происходило очень быстро: она толкала меня, роняла на землю, ставила лапы по бокам и смотрела на меня сверху вниз. И я инстинктивно переворачивалась на спину, и тихонько скулила, как щенок, чтобы объяснить ей: «Я ничего не делаю, я больше не двигаюсь!..» И на этом все заканчивалось. Я не всегда понимала, что именно делаю не так, но ее присутствие, ее душистый серый мех утешали меня. Благодаря им я снова чувствовала, будто засыпаю, укрытая мамиными волосами.
Боль в спине поутихла, но однажды мама Рита что-то услышала и скрылась в кустах. Так как я не двигалась с места, она подскочила ко мне, схватила за верх одежды и довольно долго грубо тащила по лесу. Я видела, как мимо мелькали ветки и кусты, они хлестали меня по спине, которая снова заболела. Я даже не подозревала, что волчица была настолько сильной. Пробежав еще немного, она отпустила меня, но продолжала присматривать. Я задыхалась, на этот раз от смеси боли и счастья. Она защитила меня, я не знаю от чего, потому что только она что-то услышала. Я на самом деле была ее малышом, она приняла меня.
Она могла сильно ранить меня, когда хватала за шею, если бы мои лохмотья не защищали меня от ее клыков. Она могла покусать меня, но мне это даже в голову не приходило.
Я должна была воровать еду, но так боялась потерять маму Риту, что никуда не отходила. У меня больше ничего не было, я снова жевала листья, грызла все, что находила, в то время как сама волчица пропадала на охоте. И я решила поступать также, потому что делать было нечего. На этот раз я так осторожно подбиралась к человеческому жилью, что провела возле него часть дня и ночи. Когда я вернулась на место, которое мы с волчицей считали своим, мамы Риты там не было. Я завыла, чтобы она услышала меня, и она почти сразу откликнулась издалека. Я ждала со своей жалкой пищей, а потом съела все сама, потому что очень хотела кушать. Я решила, что она добывает еду сама, а я сама.
Но однажды она принесла зайца или кролика, не знаю, кто болтался в ее пасти, и положила его передо мной. Я была поражена: «Ты принесла мне поесть?»
Добыча была почти полностью съедена, там остались только небольшие кусочки мяса, я соскребла, что могла, – немного, но была очень счастлива: она принесла мне еду, я глодала кости у нее под носом, как животное, а она внимательно наблюдала за мной, и я говорила:
- Я очень рада, спасибо. Ты меня накормила. Ты моя мама, да? Конечно, ты моя мама... мама Рита...
Как приятно было говорить это слово «мама», это животное было благословением, подарком неба, который сделали мне родители. Я была такой невинной, действовала инстинктивно и непонятно как обходила опасности. Если бы я испугалась волчицы, если бы убежала, завидев ее, то и она повела бы себя по-другому и не пошла бы за мной. Это была молодая одинокая волчица, возможно, изгнанная из стаи – классическое поведение, как я узнала позже, заинтересовавшись волками. Теперь она должна была сама создавать семью. Я была наивной и совсем не думала, что однажды появится самец, который ей приглянется!.."
-
-
03.10.2012 в 09:03-
-
03.10.2012 в 09:20даже так???
Рипол,
я очень люблю эту серию у вас. Она, как электроразряд. Самая любимая про Жюстин.
-
-
03.10.2012 в 09:25-
-
03.10.2012 в 10:47-
-
03.10.2012 в 18:28-
-
08.10.2012 в 23:29Впрочем, как заметили некоторые участники дискуссии об этой книге на портале Imhonet, является она автобиографией или нет - уже не так важно. Изображая человечность животных, писательница подчеркнула бесчеловечность людей того времени. Поэтому у данной мистификации есть свой смысл. Возможно, это не оправдывает автора с эстетической точки зрения, но с художественной - вполне.
~TRISTIA~, спасибо! А вы читали "Сожженную заживо"? Она очень сильная.
Maemi Black, Sora91, надеемся, что книга отзовется!
-
-
09.10.2012 в 12:19