Ваш маяк в море современной литературы
Трилогия Даррена Шэна "Аюамарка" относится к книгам, о которых сложно рассказывать из-за их неоднозначности. Что это - триллер, детектив, фантастика? Все сразу - и совершенно по-другому. Одно можно сказать наверняка: эту мистическую, жесткую и притягательную историю оценят поклонники "Бэтмена" и "Города грехов". Действие первой книги трилогии - "Марша мертвецов" - разворачивается в безымянном городе, где правит суровый и таинственный Кардинал. Молодой Капак Райми приезжает сюда, собираясь влиться в ряды гангстеров. Но город распоряжается иначе - а как известно, город и Кардинал связаны, словно сиамские близнецы.
Постепенно Капак осознает, что не помнит своего прошлого. Вокруг хватает и других странностей – бесследно пропадают люди, мгновенно исчезая из памяти всех, кто их знал, по улицам бродят слепцы в хламидах, время от времени наползает странный туман... Только тщательно оберегаемый Кардиналом список Аюамарка даст Капаку Райми ответы. Ответы - и ключ к могуществу.
"Фантастических нуаров пишется не так много, чтобы не обращать внимания на такой стильный и странный образец жанра. Особенно если от него невозможно оторваться". (Журнал "Мир фантастики")
Названия глав в романе взяты из календаря инков и представляют собой названия двенадцати месяцев. Аюамарка – "ноябрь" на языке инков, что дословно переводится как "марш мертвецов". Сегодня мы предлагаем вам прочесть первую главу романа, озаглавленную "Кап учуй покой".
"Если Кардинал ущипнет себя за задницу, на стенах города проступят синяки. Так тесно они связаны, город и Кардинал. Как сиамские близнецы, у которых на двоих одна черная порочная душа".
Кап учуй покой
Если Кардинал ущипнет себя за задницу, на стенах города проступят синяки. Так тесно они связаны, город и Кардинал. Как сиамские близнецы, у которых на двоих одна черная порочная душа.
Он занимал все мои мысли, я думал только о нем, пока поезд пережевывал пригороды, петлял между пакгаузами и фабриками, а потом медленно вползал под сень частокола небоскребов. Как завороженный, я прилип носом к грязному стеклу и успел мельком увидеть Дворец. Ослепив меня на миг своим великолепием, здание тут же растворилось во мраке. Там Кардинал работает, живет, спит и вершит судьбы миллионов жалких людишек. Дворец – это сердце мегаполиса.
Число слухов о Кардинале не уступает числу трупов, замурованных в бетонных фундаментах города. Среди них – слухов – попадаются нелепые, чудовищные и ошеломляющие. Про то, например, как однажды Кардинал выиграл у Папы пару стран в шахматы. Про одного президента, который, чем-то рассердив Кардинала, сорок дней и ночей простоял на коленях у входа во Дворец, вымаливая прощение. Про актера, который мог гарантированно получить «Оскара», если поцелует Кардинала в зад. Про террориста-смертника, который в последнюю секунду застыл как статуя под ледяным взглядом Кардинала – говорят, так его и уволокли, рыдающего, неспособного пошевелить пальцем на кнопке детонатора.
Когда поезд уже замедлял ход и перестраивался на путях, вспомнилась еще одна байка – так, несерьезная мелочь, но поучительная и, как большинство мифов, возможно, невыдуманная.
Как-то раз в город прибыл важный посланец от одного нефтяного принца. Его провели на пятнадцатый этаж для личной встречи с Кардиналом, ведь это был не какой-нибудь там курьер, а высокопоставленный вельможа, посланник, избранный самим монархом.
Он вошел, начал свою речь, держа, по обычаю своей страны, глаза долу, а когда поднял взгляд, оцепенел. Кардинал внимательно слушал. Ублажаемый при этом шлюхой-минетчицей.
Увидев, что посланник замолчал, правитель нахмурился и велел ему продолжать. Тот продолжил, запинаясь, глотая слова, не в силах оторвать взгляд от обнаженной шлюхи, присосавшейся к хозяину кабинета.
Кардиналу это блеяние быстро надоело, и он приказал визитеру убираться. Тот, оскорбившись, разразился гневной тирадой – тогда выбившийся из ритма Кардинал вылетел из кресла и, взревев как бык, понесся на гостя, схватил за грудки и швырнул в окно головой вниз. Потом отправил нефтяному принцу ноту, прося больше безмозглых чурбанов к нему не присылать, и выписал чек, покрывающий расходы на чистку тротуара.
Таких баек в городе можно было наслушаться у любого газетного киоска. Но я все равно мотал на ус. За этим я и приехал – перенять опыт у Кардинала, чтобы когда-нибудь, если получится, выстроить на фундаменте злодейства и сладкого порока свою собственную империю.
Небо налилось свинцом. Я вышел из поезда, и город с его хранителем Кардиналом приняли меня в свои объятия. Выжидая, пока схлынет поток пассажиров, я несколько минут постоял одиноким утесом на платформе. Попытался выхватить из общего сумбура отдельные картинки, запахи и звуки, но глаза, нос и уши впитывали все разом, не вдаваясь в подробности. Зато во рту отчетливо ощущался вкус сухого дизельного топлива, горячего пластика и древесины – горький, но почему-то приятный.
Когда последние попутчики скрылись из вида, я решил, что пора и мне. Надо приниматься за дела, меня тут ждут, да и вообще, жизнь начинается. Вскинув сумку на плечо, я приказал застоявшимся ногам двигаться в путь.
Контролера на выходе не обнаружилось. Постояв в ожидании, я оглянулся, сжимая корешок билета в руке – нездоровая провинциальная законопослушность. Когда стало ясно, что билет проверять некому, я убрал корешок в карман, на память.
Вокруг вокзала сплетались мрачные серые улицы. В другой день кого-то другого они, наверное, вогнали бы в депрессию. Понурые здания только под снос, затянутое тучами небо, машины и такси, задыхающиеся в собственных выхлопах, сопящие прохожие с недовольными лицами, бредущие по делам. Однако меня увиденное наполняло энергией: вот холст, на котором расцветет яркими красками моя мечта.
Я завертел головой в поисках такси – и увидел чудо.
Неподалеку собралась небольшая толпа. Она выделялась на этом унылом безжизненном фоне – сбившиеся стайкой люди о чем-то возбужденно галдели, показывали пальцами. Хотя с моего места и так было видно, куда они показывают, я подошел ближе, чтобы рассмотреть повнимательнее и принять участие.
С неба лился поток дождя. Он падал стеной, около пяти футов в длину и пару футов в толщину, а капли тянулись прямыми серебристыми нитями, уходящими в облака, будто ниточки, привязанные к огромным воздушным шарам.
Женщина рядом со мной перекрестилась.
– Чудо господне! – восхищенно прошептала она.
– Это боженьке отлить приспичило, – съязвил другой зевака, но осекся под гневными взглядами, и следующие несколько минут мы взирали на чудо в благоговейной тишине.
Практически в самый последний момент кто-то из толпы вдруг выскочил под «душ». Невысокий мужчина в белой хламиде, с длинными волосами, которые тут же, намокнув, прилипли к спине. Сперва я принял его за городского сумасшедшего, но когда он раскинул руки и запрокинул голову, я понял, что он еще и слепой. Вместо глаз светились два бельма молочного цвета. А из-за бледной кожи, когда он улыбался, вместо лица получался сплошной белесый блин, как у актеров в старом немом кино.
Он повернул голову влево, потом вправо, будто обводя взглядом толпу. Я шагнул ближе, чтобы лучше видеть, и он тут же вперил свои бельма в меня. Руки слепого безвольно повисли, и тогда…
Я не знаю точно, что произошло. То ли тень, то ли пыль в каплях дождя тому виной, но глаза слепого будто ожили. В обоих молочных бельмах вдруг появились коричневые точки, которые разрастались, пока не заполнили всю радужку.
Он уставился на меня своими новыми глазами. Поморгал, но карие пятна никуда не делись. Слепой протянул ко мне руки и шевельнул губами, но едва я успел напрячь слух, он вышел из-под водопада и пропал в толпе. Когда зеваки расступились, его уже не было видно.
И тогда дождь перестал. Долетели до земли последние капли, на этом все кончилось. Народ разошелся и как ни в чем не бывало побрел дальше по своим делам. Я стоял дольше всех, сперва оглядываясь в поисках слепого, а потом в надежде, что зрелище повторится, но в конце концов тоже плюнул и махнул рукой, подзывая такси.
Водитель спросил, куда мне. Он разговаривал с непонятным акцентом, повышая голос в неожиданных местах и странно расставляя ударения. Адрес я ему назвал, но попросил сперва покатать по городу – хотелось осмотреться.
– Любой каприз за ваши деньги, – ответил он. – Хотите кататься – пожалуйста, хоть до вечера. До восьми. В восемь у меня конец смены.
Он погрузился в угрюмое молчание и больше не произнес ни слова, поэтому я сосредоточился на видах города.
Вскоре пошел дождь (на этот раз самый обычный), и стекла затянуло серой пеленой. Указатели, дома, светофоры, бегущие пешеходы, – все казались на одно лицо и сливались в общий незнакомый фон. В глазах рябило. Пришлось оставить осмотр достопримечательностей на потом и попросить водителя отвезти меня домой. То есть к дяде Тео. Это к нему я сюда приехал. Чтобы он сделал из меня гангстера.
Тео Боратто в прошлом обещал стать крупным гангстером. Он рано показал себя, поэтому к двадцати пяти под его началом уже ходило пятьдесят человек, и он слыл грозой фешенебельного юго-запада. Он мог быть безжалостным, но справедливым – не выводите его из себя, тогда вам нечего бояться. Но самое главное, ему благоволил Кардинал. Тео Боратто шел в гору, и его ждало блестящее будущее.
А еще он был любящим мужем. Жену свою, Мелиссу, обожал до самозабвения. Сперва он влюбился в ее уши.
– У нее были такие крошечные ушки, Капак, – сказал он мне. – Крошечные, тонкие, изящные. Я глянул – и пропал.
Пропал и с жаром принялся ухаживать. И завоевал, хотя девушка и не хотела иметь ничего общего с его миром жестокости и насилия. Об их свадьбе писали все колонки светской хроники. Он потратил целое состояние, чтобы устроить пышный прием, о котором она не просила, но, по его мнению, меньшего не заслуживала. Сам Кардинал прислал в подарок торт, поручив изготовление белоснежного шедевра лучшему кондитеру города. Оркестр играл безукоризненно, и во всем зале не нашлось ни одного неуклюжего танцора. Прекрасные женщины в дизайнерских платьях, красавцы-мужчины в сшитых на заказ смокингах. В такой вот день и осознаешь сполна, зачем живешь на свете.
Четыре долгих года они любили друг друга. Тео по-прежнему занимался своим черным делом: поджигал дома, ломал руки-ноги, торговал наркотиками, не обходилось и без убийств. Однако счастливее его не было гангстера в этом городе. Если на вас кто-то наехал и угрожает избить, молитесь, чтобы это оказался Тео Боратто.
Для полного счастья не хватало только ребенка. И вот тогда все пошло прахом.
Сперва супруги не беспокоились, уверенные, что всему свое время и пополнение не заставит себя ждать. Мелисса полагалась на Бога, а Тео – на фамильную плодовитость. Но месяцы шли, складываясь в годы, и уверенность таяла, уступая место сомнениям.
Врачи твердили, что все в порядке, советовали не оставлять попыток и не волноваться – ребенок появится. Но годы шли все так же, мир менялся, а детская стояла пустой. Они перепробовали уйму знахарей, заговоров и поз в сексе, перечитали гору литературы, пересмотрели кучу фильмов, неустанно молились и давали Господу обеты. Наконец, когда они почти потеряли надежду, какое-то шустрое семя все-таки пробило себе дорогу и сумело завязаться.
Увидев долгожданные две полоски, Тео закатил шикарную вечеринку. Супруги переехали в дом побольше и опустошили все магазины детских товаров. В семью вернулось счастье.
Ненадолго.
Роды проходили с осложнениями. Дрожащий акушер поставил Тео перед выбором – спасти либо роженицу, либо младенца. Никаких «если», никаких «может быть», никаких ложных надежд. Один выживет, другой нет. Выбор за Тео.
Он медленно кивнул, глядя на доктора покрасневшими глазами. В душе все перегорело. Тео задал единственный вопрос: мальчик или девочка? Доктор ответил, что мальчик. «Оставляйте ребенка», – велел Тео. И умолк на долгие месяцы.
Жену похоронили до крещения младенца, и душа Тео отправилась в могилу вместе с ней. Он тосковал, то и дело впадая в депрессию. Он мог бы найти спасение в ребенке, жить ради сына, но судьба отняла у него и эту возможность. Мальчик родился слабый, болезненный. Он въехал в этот мир на горбе смерти и жил под ее зловещим крылом. Семь беспокойных месяцев врачи гнали костлявую прочь, но в конце концов мальчик отправился к своей матери, красавице с изящными ушами. Срок, отпущенный ему на земле, оказался короче, чем срок, проведенный в материнском чреве.
Жизнь Тео покатилась под откос. Деньги утекали сквозь пальцы прямиком в чужие загребущие руки, которые вскоре захапали и дом, и машины, и драгоценности, и вещи. Последнее, на что у Тео хватило душевных сил – отнести игрушки сына в приют, пока не добрались и до них. Остальное его уже не трогало.
На работу его погнали голод и холодная зима. Он зарабатывал ровно столько, чтобы хватило на еду и оплату задрипанного номера в самом дешевом мотеле. Лишь бы не думать. Потрошил рыбу на фабрике при доках, пока не провонял настолько, что его выгнали из той дыры, где он обитал. Торговал на уличных развалах овощами-фруктами, иногда цветами. Через пять-шесть лет вернулся в криминал, его брали на кражи и взломы. Времена, когда он обедал с Кардиналом и был вхож во Дворец, остались далеко позади. Но Тео было все равно. Сыт, в тепле – и ладно.
Как-то раз случилось неизбежное – его накрыли во время очередной кражи. Арест, суд, полтора года тюрьмы. Тюрьма изменила его, заставив погрузиться в размышления о жизни. Он увидел, до чего докатился, понял, что буксует на месте, и решил, что пора брать себя в руки, хотя было ясно: до конца справиться с горем он не сможет. Тео сомневался, что когда-нибудь снова станет счастливым или взлетит так же высоко, как раньше. Но ведь не обязательно болтаться на дне, есть и середина. Раз уж он не собирается идти путем наименьшего сопротивления и кончать с жизнью, почему бы не попытаться сделать ее чуть более достойной.
Он принялся завязывать контакты, открывающие ему путь к сделкам и схемам, уходя, старался запасти себе некоторое количество «подкожных» и перекидывал мостик к следующей работе, постепенно раскручиваясь. На то, чтобы выкарабкаться, потребовались годы. У больших авторитетов он доверием не пользовался – сломался один раз, может не выдержать снова. Ненадежен. Но Тео держался, менял занятия, доказывал свою состоятельность, карабкался вверх, пока не достиг того положения, когда можно выступать с собственной инициативой и действовать от себя. Тогда он начал потихоньку обзаводиться громилами, костюмами, стволами и, в общем, вернулся в бизнес.
Еще несколько лет ушло на раскрутку, расширение территории, уничтожение соперников послабее – Тео медленно, но верно шел вперед. Почувствовав, что встал на ноги, он решил: пора искать преемника, кого-то, кто сможет продолжить дело после его ухода. За неимением сына Тео обратил взор на многочисленных племянников. Месяц, потом другой, он выбирал и сравнивал, затем наконец остановился на одном – с порочными чертами, со сталью в крови и с желанием победить любой ценой. Выбор Тео пал на Капака Райми. Это я.
@темы: триллер, мистика, Даррен Шэн, новинка, серия "Аюамарка"
-
-
28.02.2013 в 20:06-
-
05.03.2013 в 18:54