Доброе утро, друзья!
Сегодня мы хотим рассказать вам об одном хорошем авторе, о котором вы наверняка еще не слышали (или слышали, но не так много, как он того заслуживает).
Если вы посмотрите на фотографию справа, то увидите двух писателей, произведения которых сейчас лидируют во всех топах французских книжных магазинов. С веселой лысиной -
Бернар Вербер, автор знаменитой трилогии о жизни муравьев. Кудрявого мужчину рядом с ним зовут
Максим Шаттам. Его книги переведены уже на 20 языков, а с 2008 года он входит в десятку самых продаваемых французских авторов. Самое известное произведение Шаттама – "Трилогия зла". Ее общий тираж только во Франции превысил 400 000 экземпляров.
Максим Шаттам – близкий друг и верный соратник Бернара Вербера. В своё произведение "Смех Циклопа" Вербер включил персонажа, названного именем Шаттама. Во Франции книги этих авторов выходят синхронно и только синхронно. Но если Вербера мы издаем уже давно (больше о нем и его книгах можно узнать
здесь), то
"Лабиринты Хаоса" - первый роман Шаттама, вышедший в "Риполе".
О чем он? О том, что все мы живем, мечтаем, строим планы - а у большого мира есть свои планы на каждого из нас. И мир предъявляет права на нашу свободу. Максим Шаттам делает честную и грязную работу: он рассказывает, что такое зло. Зло, как система. Что творится за сияющей витриной упорядоченного мира? Кто смотрит на вас, когда вы смотрите в зеркало?
"Лабиринты Хаоса" неуловимо напоминают атмосферой "Смиллу и ее чувство снега" Питера Хега. Как и Смилла, героиня Шаттама по имени Яэль, простая продавщица в парижском доме чучел, оказывается втянута в масштабную интригу, смысла которой не понимает. Но должна понять, если хочет выжить.
Предлагаем вам для ознакомления небольшой тизер - кусочек одной из глав и эпилог к роману. А еще один книжный сюрприз, связанный с Шаттамом, мы приберегли на завтра.
Ну что, вперед, в Лабиринт?
***
— Что ты делаешь?
— Я хочу понять, не нахожусь ли сама с некоторых пор под манипуляцией…
Спустя несколько минут напряженных изысканий она покачала головой.
— Я не вижу ничего по поводу «Деланда», что было бы тем или иным образом связано со мной или с Тенями. Видимо, искать нужно в другом месте…
читать дальшеОна отодвинула клавиатуру.
— Э-э-э… Позволь, я тоже взгляну? — спросил Томас. — Ты подала мне одну идею.
Он начал поиск таким же образом, залезая на сайты учреждений и виртуальных архивов экономических журналов.
— Я думаю, можно с уверенностью сказать, что Тени — весьма могущественные люди, — сообщил он, — правда? Как будто за спиной официальных руководителей и им подобных всегда есть кто-то еще. Так вот, я хочу просто применить это умозаключение к нашей ситуации и конкретным обстоятельствам, которые мы имеем.
Яэль не была уверена, что понимает, о чем речь.
— Каким?
— На нынешний момент мы знаем личности только двух людей.
— Лангин и его патрон: Люброссо.
— Именно. Кто сказал, что у Люброссо нет руководителя выше? А что, если тот, кто отдавал приказы Люброссо по поводу тебя, и был его вышестоящий начальник?
— Я думала, что он был владельцем этой фабрики.
— Это еще не значит, что нет никого выше.
Томас принялся просматривать газетные статьи о людях, связанных с этой сферой промышленности.
Журналист настолько увлекся, что позабыл следить за входом. Спустя десять минут он острожно коснулся пальцем экрана.
«…Перекупка швейцарским банкиром Генри Бонневилем стекольного завода Люброссо, чтобы внедрить на французской территории его…»
Яэль пробежала глазами статью, в которой не было ничего интересного, кроме информации о том, что завод с некоторых пор входил в группу предприятий, принадлежавших швейцарскому миллиардеру. Она уже готова была сказать, что из этого невозможно ничего извлечь, помимо факта причастности к делу этого женевского банкира, но вдруг ей на глаза попалась фотография, иллюстрировавшая статью.
Генри Бонневиль, одетый в элегантный костюм, сделанный на заказ, улыбался в объектив.
Яэль оперлась на стул Томаса, чтобы удержаться на ногах.
Этот Бонневиль был отлично ей знаком.
Но под другим именем.
50
Генри Бонневиль представлял собой скопление парадоксов. Сколь мягким и дряблым выглядело его тело, столь же твердым и резким был взгляд. Спокойная улыбка казалась абсолютно безмятежной, но в уголках губ таилась угроза.
Фотография из журнала, изображающая делового человека, не оставляла никаких сомнений, что это он. Но в памяти Яэли он оставался робким и неловким.
Шоггот.
— Это один из моих клиентов, — сказала она, с трудом веря себе.
Томас пристально посмотрел на нее.
— Ты хочешь сказать, что он похож на…
— Нет, это он! Чем больше я смотрю, тем меньше у меня остается сомнений. Двух таких людей быть не может. Этот… банкир — мой клиент, который приходит по пятницам. Тот, который покупает у меня стеклянные глаза.
— Каков он?
— Это тихий толстяк, который делает украшения из стеклянных глаз и повсюду их цепляет.
— Словно сообщая, что двух глаз для того, чтобы смотреть, ему недостаточно?
Но Яэль, узнавшая много за последние дни, поправила:
— Словно сообщая, что он может достать себе столько глаз, сколько ему понадобится; и чем больше будет разновидностей, тем лучше и правильнее будет картина, которую он видит. При этом важно не столько количество…
— …нужно знать, как смотреть.
Яэль откинула голову назад.
— Я никак не могу поверить, что этот тип — банкир.
— И не какой-то там мелкий, — уточнил журналист, снова взявшись за клавиатуру, чтобы углубиться в исследование.
Темные силуэты, будто тени на светлом фоне, проходили за стеклянной дверью игрового клуба.
Томас выудил множество информации о Генри Бонневиле.
Высветился список пятидесяти самых богатых людей, подготовленный журналом «Форбс».
— Он на тридцать седьмом месте.
— Достаточно богат, чтобы делать то, что хочет, не выставляя себя на всеобщее обозрение, — сделала вывод Яэль. — Но почему этот человек переодевался… четыре месяца, каждую пятницу, чтобы приходить ко мне?
— Он вполне мог бы следить за тобой издалека, а это словно игра. Ой, посмотри-ка сюда!
Он выделил несколько строчек статьи.
«…для господина Бонневиля, приезжающего в Париж каждую пятницу для участия в заседании совета администрации группы компаний «Лодван; ее активы…»
— Он извлекал пользу из своих профессиональных нужд, чтобы одновременно посещать тебя. Он хотел узнать тебя поближе.
— Значит, это он стоит за всем, что со мной произошло, не так ли? Тогда он расскажет мне, зачем. Объяснит, каким образом они устроили для меня это безумное представление с тенями в зеркалах, как вторглись в мой компьютер. Где конкретно он живет в Женеве?
— Яэль, я не думаю, что это хорошая идея…
Яэль холодно оборвала его.
— Мне нужен его адрес.
***
Эпилог
Интернет-дневник Камеля Назира
Я знал одну пару — с тех прошло уже несколько лет, — Яэль и Томаса, которые попали под колесо истории.
Они не были добровольцами.
У них не было выбора.
Их зацепило.
Я не знаю, что с ними стало.
Все, что я выложил на этих страницах, не является сверхсекретными данными. Всю эту информацию можно раздобыть, если хорошенько поискать. Она есть, она доказана, она далека от мифов, связанных с теорией заговора, речь идет только о проверенной информации. Достаточно свести концы с концами, связать их друг с другом. Определенным образом люди, которые играют с нами, которые нам лгут, пользуются нашим невежеством, нашим примиренчеством, и рассчитывают на это. Потому что мы полагаем, что свобода и демократия даны нам раз и навсегда — и теряем бдительность.
Есть столько вещей, скажете вы мне, за которыми нужно каждодневно следить. Работа, неоплаченные счета, семейная жизнь, личные проблемы, дети… Все так.
Но именно на этом строится наш новый мир.
Новый мировой порядок.
На наших сомнениях, наших страхах, наших маленьких повседневных битвах, которые заставляют нас обращать слишком мало внимания на мировые проблемы.
Не забывайте, что эта история — чистая правда.
Расскажите о ней другим. Но помните, что за вами следят. Постоянно.
К тому же, они уже знают, что вы прочли мой рассказ. Каким образом, спросите вы? Но ведь вы купили книгу? Заплатили чеком или кредитной картой? Значит, вас уже заметили.
Взяли книгу из библиотеки? Значит, вас уже заметили.
Скачали ее из интернета? И в таком случае, вас уже заметили.
Вам принес ее друг? Очень может быть, что вас заметили, благодаря чипу RFID, да и вашего друга — тоже.
Вы думаете, что я слегка преувеличиваю? Тогда подождите несколько лет. Но не исключено, что будет уже слишком поздно.
Мой дед говорил, что в этой скверной системе паранойя превращается из недостатка в добродетель. А вы как считаете?
Давайте подумаем. В голове, по крайней мере, свобода мысли у нас еще сохранилась.
Но надолго ли?
Будет логично, если я завершу свое повествование двумя важными высказываниями, которые, я надеюсь, все вам объяснят. Вот слова американца, Бержамина Франклина:
«Те, кто отказывается от свободы ради временной безопасности, не заслуживают ни свободы, ни безопасности».
Мы должны быть бдительными, поскольку во имя свободы и безопасности нашей системы, нашего сообщества, мы начинаем меньше ценить наши личные свободы. Вот где скрывается опасность. Таким образом рождаются фашистские государства.
При молчаливой поддержке своего народа.
В то время как законы нашей цивилизации ужесточаются, мне хотелось бы вспомнить слова Монтескье, которые вызывают во мне трепет:
«Свобода есть право делать все то, что дозволено законами».
Камель Назир,
12 сентября 2005.
Памяти двух пропавших друзей.