"Мир фантастики" о "Вавилонских младенцах"

Продолжаем рассказывать про главную новинку марта - роман Мориса Дантека "Вавилонские младенцы". Сегодня мы хотим поделиться рецензией на эту книгу, которая была опубликована в журнале "Мир фантастики".

"Если читать роман просто как киберпанковский боевик, то его основной смысл ускользнет. В книге не раз и не два упоминаются работы философов-постмодернистов Делеза и Гваттари. Их термины "детерриториализация" и "тело без органов" - ключевые для понимания основной идеи романа..."

Простите, скана крупнее нет

@темы: триллер, рецензии, Морис Дантек

---

"Вавилонские младенцы": никто не останется в стороне

Прекрасная и действительно долгожданная новинка! С удовольствием представляем вам фантастический боевик Мориса Дантека "Вавилонские младенцы".

Крутой наемник Тороп, не пропустивший ни одной горячей точки, однажды получает предложение, от которого не может отказаться. Главарь сибирской мафии Горский дает ему задание доставить из Казахстана в Канаду загадочную девушку по имени Мари Зорн.
Тороп считает, что девушка, скорее всего, является перевозчиком какого-то очень ценного груза. Он даже решает, что это новый особо опасный вирус, разработанный в тайной лаборатории. Но вскоре Тороп меняет свое мнение. Девушка важна сама по себе. Недаром она вызвала такой огромный интерес у руководства одного могущественного религиозного органа, который начал за ней настоящую охоту.
Удастся ли Торопу выполнить поставленную перед ним задачу? И какое невероятное открытие его ожидает?..

Публика отреагировала на роман почти единодушно:
• "Морис Дантек — величайший из ныне живущих фантастов" (Мишель Уэльбек)
• "Дантек — это литературная революция" (газета New York Times)
• "Под маской киберпанк-экшена скрывается многослойный текст, размышление о будущем человечества и "последнем пределе" разума" (журнал "Мир фантастики")

Как обычно, предлагаем вам познакомиться с автором поближе — и прочесть отрывок из книги.

О Морисе Дантеке

Морис Дантек родился 13 июня 1959 г. в Гренобле. Родители — канадцы, отец — журналист, мать — швея и служащая мэрии. В 1971 г. Дантек поступает в лицей Ромена Роллана в г. Иври-сюр-Сен (пригороде Парижа). К этому времени относится его увлечение Ницше, оказавшее сильное влияние на все его творчество. В конце 1970-х, окончив среднюю школу, он начинает учиться в университете на гуманитарном отделении, но вскоре его бросает и создает рок-группу "État d’urgence".
Сменив множество работ, Дантек становится профессиональным писателем. Его первая книга — "Красная сирена" (1993 г.) — относится к жанру криминального детектива. Она получила большое количество наград и была экранизирована. Второй роман Дантека, "Les racines du mal" (Корни Зла), появился в 1995 г. Роман, созданный на стыке научной фантастики и киберпанка, получил престижную премию "Prix de l’Imaginaire" и закрепил за Дантеком славу одного из лидеров "новой волны" киберпанка.
После активного участия в дебатах вокруг войны в Югославии Дантек, разочаровавшись в официальной позиции властей, решает в 1997 г. эмигрировать в Квебек.
Ранее в издательстве "РИПОЛ классик" выходил его роман "Призрак джазмена на падающей станции "Мир".

Фрагмент романа

***

Ощущение взлета обрушилось на Торопа внезапно, как во время кайфа от сверхмощной наркоты. Это было похоже на ощущения астронавтов в момент, когда включаются ракетные двигатели. Ему казалась, что его голова стала такой тяжелой, что продавила подушку насквозь.
А затем Тороп перенесся в другую вселенную.
Он очутился в том самом пост-апокалиптическом мире отчаяния и пепла. Он знал, что этот мир — фон сна, который он видел уже много лет. Этим видением завершился даже его первый опыт с Колесницей. Разве не то же самое воспоминание промелькнуло в стране теней, когда он был в коме после Ночи Массового Убийства? И этот же сон Тороп видел однажды ночью в Монреале, когда беседовал с призраком Ари.
Мари ждала Торопа на автобусной остановке. Из-под многометрового слоя пепла выступала лишь самая верхушка навеса. Это была та самая остановка, на которой Тороп встретился с Урьяневым в Алма-Ате — много сотен лет назад. Но это также была автобусная остановка 183-го маршрута из его детства, у выезда из Шуази. Она называлась «Верден».
Мари была собой, но совершенно непохожа на себя. Тороп знал, что это она, но ее внешность совершенно изменилась. Сначала она явилась ему в облике девочки лет десяти лет. Светлые, очень гладкие волосы, глаза серо-голубого, стального цвета. Она была гораздо красивее той Мари, которую знал Тороп. Но он заметил в ее детском лице что-то жестокое.
Очень быстро, одним рывком, девочка превратилась в подростка, в девушку, молодую женщину, зрелую красавицу, начала стареть и, наконец, умерла. Ее скелет упал на землю и смешался с пеплом.
Тогда Тороп понял, что под ногами у него не пепел. Это прах всех людей, которые рождались и умирали с начала времен. Здесь, на этом кладбище размером с планету, покоилось девяносто миллиардов человеческих созданий.
И тогда Мари снова появилась, в знакомом Торопу обличье.
Она выглядела как девочка, но теперь ее было нетрудно узнать. Черные волосы, длинная коса. Темно-синие, цвета глубокого океана, глаза пристально смотрели на него.
Эта девочка тоже мгновенно прошла все стадии жизни и смерти. И смешалась с прахом в мире отчаяния.
Тороп снова остался один посреди руин. Он пошел вперед. То, что когда-то было городом, теперь больше напоминало предмет изучения геологии, чем создание человеческих рук. Здания, крыши которых изредка выступали на поверхность, были похожи на каменные утесы, обглоданные тысячелетними ветрами.
Этот город был всеми городами сразу. Всеми разоренными войной населенными пунктами, которые повидал Тороп на своем веку, включая те, что он сам предал огню и мечу. Сараево, Грозный, Кабул, Кандагар, Каши. Все города, где он мимоходом оставил свой след.
Еще это были Хиросима, Ханой, Гейдельберг. Дрезден, Данциг и Дананг, Ленинград, Лейпциг, Лондон, Брест, Бейрут, Багдад. Троя и Спарта, Иерихон и Вавилон, Персеполь и Афины. Коринф, осажденный боевыми кораблями Делосского союза, Вена под дулом турецких осадных пушек, Византий, взятый османами, Карфаген, уничтоженный легионами Сципиона Африканского, Рим, павший под натиском армии Одоакра, Ля-Рошель, обстрелянная английскими орудиями, Атланта, разоренная дикими колоннами генерала Шермана, Самарканд, захваченный Чингисханом, — двадцать тысяч отрубленных голов, сложенных в кучу у ворот города стали рекламной кампанией этого достойного последователя Аттилы.
Посреди пустыни, засыпанной прахом, Тороп увидел телевизор, наполовину ушедший в белесую пыль. Передавали старую музыкальную комедию с Джуди Гарленд — цветовое пятно, снятое в системе «Техниколор» пятидесятых годов двадцатого века, резко отличалось от серо-белого однообразия разрушенного города. Звучала мелодия, веселый джаз. Это был не «Волшебник страны Оз», а что-то менее известное, и Торопу никак не удавалось вспомнить… Затем помехи искорежили изображение, и у Джуди Гарленд внезапно оказалось лицо Мари.
— Боже… Господин Тороп, я уж думала, вы никогда не придете!
Он сунул руки в пыль и вытащил старый телевизор, выпущенный в двадцатом веке, похожий на тот, что был у него самого в молодости. На передней панели, в углублении, была большая круглая ручка для переключения каналов. Эмблема фирмы-производителя почти стерлась от времени, но протерев аппарат рукавом, Тороп увидел изображение двухголового змея с телом, похожим на двойную спираль.
Тороп стер с экрана прах и посмотрел на Мари. Из динамиков донеслось потрескивание.
— Я должна передать вам очень важную информацию.
На глазах Торопа она протянула руку к экрану. Он почувствовал, как по его пальцем пробежало статическое электричество. Потянуло волной жара.
— Мари, не сдавайтесь. Вы должны выжить.
Слабая улыбка появилась на ее лице.
— Господин Торп, выслушайте меня. Как можно внимательнее.
— Я вас слушаю, Мари.
— Так вот. Самое главное: оба младенца должны… непременно должны выжить. НЕПРЕМЕННО. Любой ценой.
Тороп показалось, что кто-то другой спросил его голосом:
— Даже ценой вашей жизни?
Лицо на экране стало суровым, серьезным и волевым.
— Да. Я знаю, что они обе питаются остатками моей жизни, но это необходимо, понимаете?
Тороп что-то пробормотал, пытаясь возразить.
— Вы обещаете?
— Обещаю что?
— Обещаете мне не препятствовать правильному ходу вещей?
— Вы хотите сказать — вашей смерти?
— Пообещайте мне это, Тороп.
Он понял: она знает о нем все, вплоть до секретов, которых он сам не помнил.
— Как, по-вашему, я могу это пообещать? Кроме того, решаю не я.
— Вы имеете в виду Даркандье? Он подчинится. Когда поймет, каковы ставки.
— О чем вы говорите?
Изображение задрожало. Экран заполнило облако, раздался визг и скрип помех.
Изображение снова стало четким, но звук исказился. Слова Мари раздавались на фоне жужжания какого-то цифрового устройства. Оно пыталось заглушить грохот оркестра, исполнявшего музыку из фильма.
— Я говорю о младенцах, — произнесла Мари. — О двух девочках, которые родятся примерно через тридцать недель.
Тороп испустил нечто вроде стона.
— Да бросьте!.. Ведь это даже не ваши дети, черт бы их подрал!
Мари улыбнулась. Торопа это взбесило.
— Тороп… — тихо сказала она. — Разумеется, это мои дети. Я вынашиваю их и именно я произведу их на свет.
Изо рта Торопа раздался звук, напоминающий скрежет.
— Мари… эти дети — чудовища! Это монстры, созданные для того, чтобы удовлетворить безумное стремление к власти шайки дешевых мистиков!
Мари снова улыбнулась. Ее глаза лучились дружелюбным и веселым любопытством.
— Вы не понимаете, Тороп. Это совершенно не важно. Эти девочки — дети Мироздания, им суждено начать новый цикл…
— Проклятье, вы что, тоже верите в эти бредни?!
Легкая усмешка заиграла в уголках ее губ.
— Тороп! Я не верю в их… «бредни», как вы сказали. Их изначальные желания уже не имеют ничего общего с тем, что выйдет в итоге. Я — представительница хаоса, Тороп. Жалкое трепыхание их крылышек вскоре вызовет ураган на другом краю Земли.
— Знаю, — буркнул он. — Эпоха Бурь, Великое Землетрясение…
Мари громко рассмеялась.
— Да нет же, Тороп. Я говорю вовсе не об этом.
— Тогда о чем же?
Она вздохнула.
— Я говорю о мутации, Тороп. О мутации, предсказанной Даркандье, Винклером, Данциком, и остальными…
— О мутации?
— Появлении пост-человека. Того, кто станет результатом естественного хода эволюции и развития искусственных технологий. Я говорю как раз о том, что ношу в своем чреве, Тороп.
Он ничего не ответил. Налетевший неизвестно откуда ветер поднял облако праха.

Кадры музыкальной комедии теперь накладывались на синеватое изображение Мари. Тороп заметил в ее взгляде нечто вроде электрических разрядов, как в тот момент, когда он нашел ее без сознания на островке посреди озера Малбе.
Тороп смотрел, как лицо Мари расплывается на экране.
— Уровень энергии падает, — произнесла она, внезапно встревожившись. — Я должна торопиться. Теперь выслушайте меня и не перебивайте: Ариана Клейтон-Рошет — так зовут женщину, которая возглавляет этот проект. Именно из ее клеток выращены оба младенца-клона. Теперь мы должны ждать дня «J».
— Дня «J»?
— Да. Дня, когда оба младенца появятся на свет. Можно предположить, что в этот день произойдет грандиозный катаклизм.
На картинку и звук наложился поток помех.
Лицо Мари постепенно становилось лицом Джуди Гарленд.
— Катаклизм?
Ее голос теперь постоянно перекрывался помехами, слова еле можно было разобрать. Звуки оркестра то появлялись, то исчезали. Ветер, налетевший из небытия, принялся дуть с новой силой, поднимая вокруг целые торнадо.
— Прощайте, Тороп, — произнесла Джуди Гарленд, и помехи заполнили экран.
На него набросилась липкая, отвратительная чернота и лопнула, извергая каждой мелкой трещиной потоки черной крови. Потом появились две змейки, охваченные неистовым ультрафиолетовым свечением. Они мгновение смотрели на Торопа, а затем, будто договорившись между собой, зарылись в прах и исчезли. Телевизор теперь был похож на развороченное яйцо.
Ультрафиолетовое свечение змей впилось в сетчатку глаз Торопа и оставило след в виде двух параллельных линий, пересекавших все поле его зрения.
Погасло все, что находилось на заднем плане, — город в руинах, пустыня, покрытая прахом, яйцо-телевизор.
Тьма. Непроницаемая тьма. И лишь две параллельные полоски ультрафиолетового света, горящие перед глазами. Линии принялись пульсировать, слились в одну, а затем, как при выключении лампового телевизора, резко сошлись в еле заметно раздваивающюся точку.
И наступило ничто. Заполненная чернотой вечность, которая для Торопа длилась не больше пикосекунды. Как будто кто-то дернул рубильник, переключавший его сознание между двумя возможными состояниями.
Он очнулся на походной кровати, в нескольких метрах от Мари. Вокруг жужжали и мигали огоньками медицинские аппараты.

@темы: триллер, антиутопия, новинка, Морис Дантек

---

Закладки-сердца

О зубастых закладках мы рассказывали, о королевских тоже, настала очередь романтичных. Такую закладку можно использовать в качестве признания в любви, напоминания близкому человеку о своих чувствах - или же просто симпатичного подарка. Закладки-сердца бывают двух видов: бумажные (оригами) и из фетра. Начнем с бумажной.

Чтобы сделать такое сердце, следуйте инструкциям ниже

Чтобы сделать такое сердце, следуйте инструкциям ниже:



На готовой закладке можно написать афоризм, стихотворение или пожелание, которое будет согревать вашего друга всякий раз, когда он откроет книгу.



Вариант немного сложнее - сердце из фетра:



Готовая закладка надевается на угол страницы по типу кармашка.
Не забудьте, что низ сердца должен составлять угол 90°.
В итоге у вас получится что-то подобное:



Если вы знаете другие способы создания оригинальных закладок - поделитесь в комментариях!

@темы: интересное о книгах

---

Премия "Лучшие книги и издательства года – 2012"

Друзья, позвольте поделиться с вами огромной радостью: издательство "РИПОЛ классик" в лице генерального директора Сергея Макаренкова стало победителем Национальной премии "Лучшие книги и издательства года – 2012" в номинации "Издатели и издательства"! Причем - за издание классических произведений мировой и отечественной литературы.

Премия "Лучшие книги и издательства – 2012" была учреждена в 2001 году в целях поддержки отечественного книгоиздательства и поощрения наиболее культурно-значимых проектов. Учредителями Премии являются Российская Государственная Библиотека, Русский биографический институт, "Литературная газета" и культурно-просветительский центр "Орден".

Чтобы рассмотреть диплом и медаль поближе, нажмите на картинку:

@темы: новости

---

С 8 марта!

Дорогие наши читательницы!
Поздравляем вас с Международным днем борьбы за права женщин и международный мир!

А пожелать хотим только одного - всегда оставаться такими же мудрыми, сильными и разными. Любите и будьте любимыми, вдохновляйте и занимайтесь творчеством, создавайте шедевры кулинарного искусства и собирайте мотоциклы, очаровывайте окружающих и летайте в космос, растите детей и управляйте финансовыми корпорациями. Вы можете все. Просто не забывайте об этом и будьте верны себе.

Мы долго думали, чем порадовать вас в этот весенний день, и наконец решили, что лучшим подарком будут цветы... и, конечно же, книги!

+50

@темы: фото, интересное о книгах

---

"Супружеские игры": любовь как оправдание жизни

Четвертый и пока последний роман Марии Нуровской, о котором мы хотим рассказать, может удивить поклонников писательницы. "Супружеские игры" - жесткая и откровенная история, в которой найдется место и лирике, и трагизму. "Я убила своего мужа" - с таких слов главной героини начинается эта книга.

Писательница Дарья Калицкая попадает в тюрьму за убийство собственного мужа. Она не отрицает свою вину и не раскаивается в содеянном. Она действительно убила его - потому что он решил выйти из игры. Жестокой игры, в которую они оба играли уже много лет. Она любила его – и толкала в объятия других женщин. Он любил ее – и уходил. Но всегда возвращался. Почти всегда.

Как пишет наша читательница Лилия, "думаю, кто прочел первый роман Марии Нуровской - "Письма любви", обязательно возьмется за второй. И не пожалеет. В "Супружеских играх" писательница поднимает очень болезненную тему. Что может случиться с двумя - мужчиной и женщиной - у которых нет гармонии между душой и телом, которые, возможно, принимают за любовь что-то иное? Что произойдет, когда игры, в которые герои сильно заигрались, выйдут за рамки установленных ими правил? А еще - прозрение, которое наступит только тогда, когда уже ничего нельзя изменить. Как всё у Нуровской - история честная, история жесткая, история трагичная. Женщина между любовью и ненавистью. И любимый мужчина, который (опять же - по Нуровской) является её "самым большим несчастьем". А еще - совсем другая жизнь уже без него, жизнь, к которой не была готова, которой для себя даже представить не могла".

А кто-нибудь из вас уже знаком с этой книгой?

@темы: любовный роман, рецензии, Мария Нуровская

---

"Письма любви": в ожидании дня правды

"Все эти годы я жила в ожидании этого дня — дня правды. Я готова была понести наказание за сокрытие этой правды. Из-за страха. Нет, из-за страха влюбленной женщины. Который оправдывает меня еще меньше, тем более что мое признание о готовности к наказанию тоже не вполне правдиво. Я не была готова. Свидетельство тому — мое присутствие рядом с тобой в течение этих двадцати пяти лет".

2 января 1943 года Эльжбета Эльснер вышла за ворота Варшавского гетто, чтобы навсегда отречься от своего прошлого, своей нации и своего отца. Отныне она будет Кристиной Хелинской; она заменит мать маленькому Михалу, а его отцу – жену, замученную в Освенциме. Она забудет о себе, потому что человек, которого она любит больше всего на свете, никогда не примет ее настоящую.
Но ложь отравляет даже самую сильную любовь. Поэтому она будет писать письма-исповеди, чтобы быть честной хотя бы с собой. Она боится, что он их прочтет. И надеется, что когда-нибудь это случится.

Перед вами - самый издаваемый, самый известный в мире роман Марии Нуровской. О чем он? О любви, конечно. Нуровская всегда пишет только о ней - и в Польше, у нее на родине, писательницу по праву называют королевой жанра. Почитатели уверены: лучше нее о женщине и для женщин сегодня не пишет никто.
"Письма любви" - удивительный роман в письмах, которые героиня пишет любимому мужчине - и не отсылает. Какие тайны скрывают эти покрытые нервным женским почерком листы, таящиеся в безмолвной глубине письменного стола?

Открыть шкатулку с письмами

ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО

Конец октября 68 г.

«Кристина Хелинская — это твои ненастоящие имя и фамилия», — сказал ты как бы мимоходом, не ожидая ответа. Я даже не поняла — вопрос это или утверждение. При этом твое лицо было непроницаемо. Чуть позже из твоего телефонного разговора с приятелем я узнала, что ты получил извещение о немедленном увольнении. «Ну, что ж, — проговорил ты, — началась охота на ведьм».
Все эти годы я жила в ожидании этого дня – дня правды. Вот только не думала, что правда придет таким образом. Угодит прямо в тебя, ударит в спину, отберет самую важную часть твоей жизни — работу. Я готова была понести наказание за сокрытие этой правды. Из-за страха. Нет, из-за страха влюбленной женщины. Который оправдывает меня еще меньше, тем более, что мое признание о готовности к наказанию тоже не вполне правдиво. Я не была готова. Свидетельство тому — мое присутствие рядом с тобой в течение этих двадцати пяти лет.
У меня есть свой ответ на твой риторический вопрос. Кристина... имя, которое ты произносил столько раз, прилепилось ко мне, стало моей второй кожей. Но, несмотря на то, что другой у меня просто нет, нашлись люди, которые решили содрать ее с меня. Что они сказали тебе, Анджей? Снова наступило время страха и пренебрежения к человеку… Из каких-то архивов кто-то вытянул мое дело...
Я боялась всегда. Сначала - что придет гестапо, потом, что кто-то из знакомых узнает меня на улице. Что неожиданно с чьих-то губ сорвется мое настоящее имя, и в этот момент я увижу твое лицо, твои глаза.
Прошло столько лет, а я помню слова старого еврея из гетто: «Яблоко, которое падает далеко от яблони, пропадет, сгниет». Это яблоко - я? С первой минуты, увидев тебя в дверном проеме, я стала просто женщиной. Любовь и страх пустили во мне корни. Любовь и страх стали способом моего существования.
Около часа назад ты ушел из дома, и первый раз в жизни не сказал мне - куда. Первый раз не рассказал мне о своих проблемах, может, потому, что они были непосредственно связаны со мной, или же посчитал, что той женщине с чужим именем тебе нечего сказать. Я не могу припомнить выражения твоих глаз, когда ты бросил мне в лицо свой риторический вопрос. Может быть, ты смотрел не на меня. Я много лет мысленно представляла себе этот разговор, но вкладывала в твои уста абсолютно другие слова, всякий раз меняя их смысл. Мне всегда представлялись твои глаза... А если ты в этот момент и смотрел на меня, то я не увидела твоих глаз. Я только почувствовала себя человеком, которому через минуту объявят о конце света.
Кем я буду, уйдя из этого дома, куда впервые вошла второго января тысяча девятьсот сорок третьего года? На этот раз я должна уйти. У меня нет выбора. Кто-то решил открыть тебе правду. Я согласна на развод. Это, наверное, твой единственный способ вернуться к своей профессии, к работе. Может быть, для тебя еще не все потеряно. Чемодан, который я столько раз упаковывала и распаковывала, стоит в дверях. Через минуту я отсюда уйду. Я оставляю письма, которые писала тебе все эти годы...

ПИСЬМО ПЕРВОЕ

Январь 44 г.

Меня зовут Эльжбета Эльснер, мне девятнадцать лет. Выход из гетто... Когда-нибудь я к этому вернусь, сейчас не хочу об этом думать. Я оказалась на арийской стороне. Абсолютно одна. В кармане у меня лежала фальшивая кенкарта на имя Хелинской Кристины. Я должна как можно быстрее добраться до дома, где живет моя мать. Она ждала меня. Но чем дольше я кружила по улицам, тем больше была уверена, что не пойду к ней. Спускались сумерки. Неожиданно появился какой-то человек. Мне показалось, что я уже где-то его видела и что он может следить за мной. Я свернула в ближайшую арку, вошла в подъезд и, поднявшись на второй этаж, позвонила в дверь. Никто не открывал. Вбежав на третий этаж, я остановилась перед дверью с табличкой: «А. Р. Кожецы». Открыла мне седая женщина. Мы стояли друг напротив друга, и я ждала. Ее лицо в те минуты показалось мне пророческим. Глаза видели все насквозь. Хотя моя внешность обманчива и я вообще не похожа на еврейку, но эта женщина знала, откуда я. Мы молча смотрели друг на друга, а потом она взяла меня за руку, приглашая в дом. В ее глазах я увидела спасение, а позже, умирая, она искала его в моих. Когда-нибудь я опишу вам те месяцы, которые провела с ней. Теперь же хочу написать о вас. Было утро. Я услышала звонок (как всегда, внутри появился безотчетный страх: кто там за дверью?) и пошла открывать. Вы удивились, увидев постороннего человека. Я хорошо помню выражение вашего лица.
И вот я пишу это письмо, которое вы наверняка никогда не прочтете. Но я все равно пишу, потому что мне это необходимо. Только... наверное, нужно начать сначала, так как я снова лгу. Сама не понимаю кому: вам, себе? И почему? Может, из-за страха перед правдой... Я так запуталась, что не в силах разобраться, где правда, а где ложь, могу только описать факты, то есть не столь значимую часть правды. Более важными являются мотивы лжи. Чаще всего именно они непонятны судьям. А кто в моем случае будет судьей? Вы? Или я сама?
Меня зовут Эльжбета Эльснер, мне девятнадцать лет. Что можно сказать о моих девятнадцати годах? Без сомнения — это обманутые годы... По сути, я абсолютно равнодушна и безразлична ко всему. Я существую, потому что не сопротивляюсь. Там, за Стеной, я была готова на все, лишь бы выжить. Во мне кричало мое «Я», и его голос заглушал любые чувства и эмоции.
Мой отец, Артур Эльснер, был профессором философии. Ученики по-настоящему обожали его. Даже в гетто их отношение к нему не изменилось. В нашей квартире на Сенной, куда мы переехали осенью сорокового года, всегда было шумно. Студенты заполняли все пространство, устраиваясь, где попало — на столе, на стульях, на полу. Отец занимал свое кресло, которое переехало сюда лишь с небольшой частью нашей мебели, потому что квартира была совсем крохотная — две комнатки с кухонькой. Когда я увидела ее первый раз, то расплакалась. До этого мы жили в прекрасном доме с садом. Я могла остаться там с матерью, которая была арийкой, но мне хотелось быть с отцом. Потому что, как и студенты, я обожала его. Я прислушивалась ко всем разговорам и спорам, которые вместе с папой перенеслись в гетто и прекращались лишь с началом комендантского часа.
Мои родители плохо ладили между собой. У матери был трудный характер. В глубине души я сравнивала ее с Ксантиппой*, тем более что отец, без сомнения, вполне выдерживал сравнение с Сократом. Я была его единственной обожаемой дочуркой. Он любил мою мать, которая была очень красива. Я унаследовала от нее светлые волосы и редкий цвет глаз. Как сказал однажды один из студентов, цвет чистых сапфиров. Папа уговаривал, чтобы я осталась с матерью. А она даже хотела принудить меня силой. Но я уперлась. Разлука с отцом казалась чем-то невозможным. Итак, гетто. «Гетто вместо цветов в нашем саду», — подумала я, глядя на стоящую на крыльце мать. Она плакала. Такие женщины всегда плачут, когда уже поздно.
Первый год нам как-то удавалось справляться с трудностями, мы даже не испытывали голода. Помогали студенты отца — каждый старался что-нибудь принести. Потом, когда гетто отрубили от внешнего мира, наступили ужасные дни. В то время мы уже жили не одни, одну из комнат заняла женщина, которая сыграла важную роль в моей жизни.
Однажды раздался звонок в дверь. Мы очень обрадовались, так как нас уже давно никто не навещал. Может быть, блокада кончилась, и мы, наконец, увидим знакомое лицо. В глубине души я надеялась, что это будет один из студентов отца. Невысокий брюнет с глазами, в которых скрывалась какая-то тайна. Я подумала о нем, и сердце мое забилось сильнее... За дверьми стояла женщина с вызывающе накрашенным лицом. Из-под накинутой на плечи вылинявшей шубки виднелись еле прикрытые блузкой груди. Она стояла враскорячку, чтобы сохранить равновесие на невероятно высоких каблуках. В руках женщина держала фибровый, перевязанный веревкой чемодан.
Минуту мы рассматривали друг друга, а потом она, усмехнувшись, сказала низким, охрипшим голосом:
— Я буду тут жить.
— Тут живем мы, — ответила я.
Она вздернула плечами.
— У меня тут будет комната.
И снова мы посмотрели друг на друга.
— Сейчас позову отца. — Я открыла дверь в его комнату, где он, как всегда, сидел с книжкой в своем кресле. — Тут какая-то женщина, — начала я неуверенно.
— Ко мне? — заинтересовался отец.
— Она говорит, что будет... будет у нас жить.
Отец медленно отложил книгу, потом встал, одернул пиджак и направился в прихожую. Увидев женщину — онемел. Он с сомнением изучал ее лицо с кричащей косметикой, приглядывался к черным, сильно закрученным волосам. Его взгляд, скользнув по груди вниз, остановился на ногах, подъем которых был неестественно изогнут.
Незнакомка тоже приглядывалась к папе с большим интересом. Без сомнения, он был для нее человеком из совершенно другого мира: копна седых волос, бородка клинышком, растерянность в глазах.
— Что желает уважаемая пани? — с удивлением услышала я его голос. Папа ни к кому так не обращался и никогда не говорил с таким акцентом.
Уже с меньшей уверенностью женщина ответила:
— Я буду здесь жить.
Так она осталась в нашей квартире. Я перешла в комнату к отцу. Кухня стала общей. Особых неудобств соседка не доставляла. Под вечер она уходила из дома, возвращалась на рассвете, и большую часть дня спала. Ее никто не посещал. И нас не беспокоили. Только этот покой предвещал недоброе.
У нас кончились деньги. Продать уже было нечего. Папа пробовал найти какую-нибудь работу. Несколько недель он дежурил недалеко от дома ночным сторожем, но потом это место кто-то перекупил. Мы остались без средств к существованию. Счастье отвернулось от нас. Ежедневные поиски работы заканчивались всегда одинаково: папа возвращался домой и тяжело падал в кресло. Я уже знала — он опять ничего не нашел. Если бы не соседка, нам бы пришел конец. Я сторожила, когда она войдет в кухню, и как бы случайно появлялась там. Она всегда делилась со мной едой. Я набивала рот кусками непропеченного хлеба с чувством удовлетворения и одновременно вины перед папой, который тоже был голоден. Должно быть, соседка догадывалась о наших проблемах, потому что как-то мимоходом сказала, что могла бы устроить меня на работу. Я передала это отцу. Увидев его суровое лицо, почувствовала, что он против. Я всегда считалась с его мнением, но голод был просто невыносим. Когда соседка снова заговорила на эту тему, я ответила:
— Хорошо, только не надо, чтобы папа знал.
Она усмехнулась, словно я уже была с ней заодно, и кивнула. Из-за этой усмешки где-то в глубине сердца я почувствовала жалость к отцу оттого, что он такой беспомощный, что мы голодаем. Прошло несколько дней, но женщина будто забыла о нашем разговоре. Может, она передумала? Для нас это означало бы конец. Я улучила момент, когда папа ушел, а соседка встала с постели (было слышно, как она ходит по комнате), и робко постучалась к ней.
На этот раз за ее улыбкой скрывалась озабоченность.
— Я думала, что мне удастся устроить тебя уборщицей, но им уборщица не нужна, — сообщила она.
— Я готова на любую работу.
Она посмотрела на меня и грустно вздохнула:
— Что ты знаешь о жизни, детка...
Тогда я слезно стала умолять, чтобы она помогла мне.
— Ты когда-нибудь была с мужчиной? — спросила соседка.
Я удивилась и замолчала, не зная, что ответить.
Она пристально посмотрела мне в глаза, а потом со злостью бросила:
— Не знаешь, как выглядит член, а хочешь найти любую работу. Любая работа и есть — ЭТА работа!
Я почувствовала себя так, будто должна преодолеть сложное препятствие. Стоит мне хотя бы на секунду замешкаться - будет уже поздно.
— Хочу работать! —я почти закричала.
— Сколько тебе лет?
— Шестнадцать с половиной.
— Мне не было и четырнадцати, когда я этого медку испробовала, — горько произнесла женщина. — Мать родила меня от еврея, поэтому я тут. Сначала меня там посадили за решетку, а потом привезли в Варшаву. Кто бы подумал, что я стану варшавянкой... — Она неожиданно взглянула мне прямо в глаза. — Или выдержишь, или опухнешь с голоду. Тогда тебя вывезут на тачке и сбросят вниз.
— Выдержу, — ответила я, хотя сердце мое колотилось так, будто готово было вырваться из груди.
— А ему не говори, — показала она головой на дверь.
— Нет, папа не должен знать. Никогда, — твердо сказала я.
И когда отец вернулся, я сообщила ему, что буду давать уроки французского и немецкого ученикам на дому. В ту ночь я почти что не спала. Мучилась, не понимая до конца, в чем же будет заключаться моя работа. Что мне придется делать в мужском обществе? Может, они будут курить сигары, а я подавать им пепельницы? Несмотря на творящиеся вокруг ужасы, я все еще оставалась ребенком.
На следующее утро я вышла из дома. Мы с соседкой договорились, что я буду ждать ее за углом.
Вскоре раздался стук ее каблуков, а потом показалась она в своей неизменной шубке. Поравнявшись, женщина взяла меня под руку.
— Я все буду говорить за тебя, ты только стой и делай хорошую мину... при плохой игре, — закончила она.
Миновав несколько улиц, мы повернули за угол обшарпанного дома и подошли к черному входу, который вел в темный тамбур, потом в коридор и, наконец, к двери. За столом в комнате сидел жирный, как бегемот, мужчина с сигарой в зубах. Позади него стояла высокая пальма. По сравнению с тем, что творилось на улице, он сам и окружавшая его обстановка показались мне нереальными, как кадры фантастического фильма.
— Шеф, — сказала моя соседка, — у меня для тебя сюрприз. — Она присела на стол и стала с ним заигрывать.
— У меня достаточно сюрпризов и без тебя, — отмахнулся он, а потом кивнул на меня. — Если на кухню, то нам не требуется.
— Она хочет работать.
Толстяк смерил меня взглядом и скривился.
— Она совсем еще ребенок.
— Она хочет, — защебетала женщина, а потом приказала: — Подойди поближе.
Одним движением она распустила мне волосы. Мужчина взял прядь и минуту разминал ее пальцами, как бы проверяя толщину. Потом неожиданно провел ладонью по моей груди. Я резко вырвалась и отскочила от стола.
— Ты что, шутить со мной вздумала, Вера? — разозлился он. — Убирайтесь вон!
— Я знаю три языка. Английский, французский, немецкий, — выпалила я, несмотря на то, что соседка приказала мне молчать.
Толстяк коротко рассмеялся. Затем серьезно спросил:
— Немецкий хорошо знаешь?
— Хорошо.
Минуту подумал и поманил пальцем.
— Иди-ка сюда. — Когда я неуверенно приблизилась, он строго произнес: — Я, конечно, мог бы тебя взять, но капризных не люблю.
— Я... я буду хорошо работать, — пробормотала я, чувствуя, что вот-вот хлынут слезы.
Он приказал мне выйти и подождать в коридоре.
Их беседа с Верой продолжалась довольно долго. Потом она, наконец, появилась, и мы направилась к выходу.
— У тебя есть какой-нибудь парень? — спросила она.
Я покраснела до корней волос, но ответила утвердительно. В тот момент я подумала об одном из студентов отца, о той неуловимой ниточке, что существовала между нами.
— Иди к нему. Хоть воспоминания останутся.
— Он за Стеной.
Лицо Веры вытянулось.
— Долбаный ариец, — мстительно прошипела она. — Не смог тебя взять, теперь из-за этого ты будешь иметь много проблем.
— Почему? — не поняла я.
Она остановилась посреди тротуара.
— А ты не понимаешь, почему?
— Понимаю, но... — Я испуганно замолчала.
— Ну и какая это, по-твоему, работа? — вызывающе спросила она.
— С мужчинами.
— С мужчинами, с мужчинами, — повторила Вера, передразнивая меня, — но что с мужчинами?
Я молчала.
— Хорошенькие дела... Рассчитывать не на что, — вслух размышляла женщина. — Еще недели две, и ты будешь выжатой тряпкой. Или сейчас, или никогда.
— Сейчас, — ответила я.
Она не на шутку рассердилась:
— Послушай, детка. Если у человека нет ничего другого, он продает себя. Понимаешь? Или сдыхает на улице, как этот. — Вера показала на лежащий под стеной труп, из разорванных штанин которого высовывались темные, высохшие до костей стопы. — А знаешь, что значит - продавать себя? Ты должна позволить тому, у кого деньги, засунуть руку тебе в трусы, а потом снять их, чтобы он лег на тебя. Или... в общем, что он захочет... Говорить дальше?
— Нет. — Я почувствовала, как все вокруг поплыло.
Она по-прежнему смотрела на меня с жалостью, но в ее глазах появилась теплота. Она видела во мне соратницу, которая преодолела первую ступень посвящения в тайну и была готова идти дальше.
— Нужно придумать, как подготовить тебя к работе, — взяв меня под руку, произнесла Вера.
(...)

@темы: любовный роман, Мария Нуровская

---

Орден "РИПОЛ классик"

Дорогие читатели, подавшие заявки на вступление в книжный орден!

Пожалуйста, проверьте свои почтовые ящики и сообщите в комментариях к этому посту, если кто-то из вас не получил свое именное свидетельство. В течение трех последних дней мы разослали манускрипты всем, от кого приняли электронные адреса.
Просим прощения за задержку - вас оказалось несколько больше, чем мы планировали.

@темы: акция, новости

---

Как читать моду: интенсивный курс по моде и стилю

Дорогие читатели-мужчины! Если вы еще раздумываете, что подарить своим дамам, обратите внимание на визуальную энциклопедию Фионы Ффулкс "Как читать моду". Милые дамы! Если вас интересует огромный и таинственный мир моды - тем более присмотритесь к этой книге. Она поможет вам выработать безупречный вкус, сориентироваться в мире современных тенденций и найти собственный индивидуальный стиль. А значит - добавить своему образу тот штрих, который приблизит вас к совершенству.

Хотите знать, как появились маленькое черное платье, шляпка-котелок или женские брюки? Кто изобрел мини и снял с женщины корсет? А может, почему культовая сумочка Chanel называется "2:55"? Тогда эта энциклопедия вам действительно необходима. Из нее вы узнаете о моде самое главное: как она начиналась, как развивалась и что представляет собой сегодня. Кроме того, текст великолепно иллюстрирован фотографиями лучших коллекций pret-a-porter и haute couture от самых знаменитых кутюрье.

Под катом вы найдете несколько разворотов из книги.

Смотреть!

@темы: non/fiction, визуальные энциклопедии, серия "Как читать..."

---

"Женский хор" Мартина Винклера: интернам читать обязательно!

В преддверии главного весеннего праздника мы хотим рассказать о нескольких книгах, которые приготовили специально для наших читательниц - милых девушек и прекрасных дам (третьего возраста у них, как известного, не бывает). И первая книга - новинка французского писателя Мартина Винклера "Женский хор".

"Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку..." С такой установкой прибывает в "женское" Отделение-77 юная интерн Джин Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении известного женского врача Франца Кармы.
Этот доктор руководствуется принципом "Врач - тот, кого пациент берет за руку", и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джин должна продержаться в "женском" отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним, как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение - продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер (настоящее имя – Марк Заффран) хорошо знает, о чем пишет. В первую очередь он – врач общего профиля. Главный герой романа, доктор Франц Карма, списан с самого Винклера. По его словам, "поставить верный диагноз можно только с помощью пациента, а не техники. Медицина неотделима от отношений с людьми, ведь люди постоянно рассказывают истории. Что в них правда, а что – нет, не имеет значения. Это позволяет работать. Нельзя лечить людей, руководствуясь исключительно предрассудками".

Книга рекомендуется к обязательному прочтению всем студентам-медикам и интернам.

@темы: новинка, Мартин Винклер

---

Книгофото-4

Календарь подсказывает, что сегодня День писателя. Поздравляем всех причастных! И в качестве подарка делимся подборкой о самых странных, волшебных и загадочных книгах - таких, над которыми нужно сказать ключевое слово, чтобы они открылись, а после чтения полагается поблагодарить.

Часть 1.
Часть 2.
Часть 3.

+50

@темы: фото, интересное о книгах

---

"Мир фантастики" о "Марше мертвецов"

Вот и март наступил - а мы все про ноябрь.
Продолжая разговор о трилогии "Аюамарка" Даррена Шэна, делимся очень хорошей рецензией, опубликованной в журнале "Мир фантастики". (Кстати, "Маршу мертвецов" в январе был присвоен статус "Выбор редакции"!)

"Интрига "Марша мертвецов" раскрывается не сразу. Поначалу кажется, что это очередной "роман взросления", только в жанре нуар: щенок на выучке у криминального босса, сильнее которого нет никого в мире. Однако со временем начинают всплывать тайны, превращающие историю в крепко закрученный детектив, ни на минуту не отпускающий внимание читателя..."

@темы: рецензии, Даррен Шэн, серия "Аюамарка"

---

"Марш мертвецов" Даррена Шэна

Трилогия Даррена Шэна "Аюамарка" относится к книгам, о которых сложно рассказывать из-за их неоднозначности. Что это - триллер, детектив, фантастика? Все сразу - и совершенно по-другому. Одно можно сказать наверняка: эту мистическую, жесткую и притягательную историю оценят поклонники "Бэтмена" и "Города грехов".

Действие первой книги трилогии - "Марша мертвецов" - разворачивается в безымянном городе, где правит суровый и таинственный Кардинал. Молодой Капак Райми приезжает сюда, собираясь влиться в ряды гангстеров. Но город распоряжается иначе - а как известно, город и Кардинал связаны, словно сиамские близнецы.
Постепенно Капак осознает, что не помнит своего прошлого. Вокруг хватает и других странностей – бесследно пропадают люди, мгновенно исчезая из памяти всех, кто их знал, по улицам бродят слепцы в хламидах, время от времени наползает странный туман... Только тщательно оберегаемый Кардиналом список Аюамарка даст Капаку Райми ответы. Ответы - и ключ к могуществу.

"Фантастических нуаров пишется не так много, чтобы не обращать внимания на такой стильный и странный образец жанра. Особенно если от него невозможно оторваться". (Журнал "Мир фантастики")

Названия глав в романе взяты из календаря инков и представляют собой названия двенадцати месяцев. Аюамарка – "ноябрь" на языке инков, что дословно переводится как "марш мертвецов". Сегодня мы предлагаем вам прочесть первую главу романа, озаглавленную "Кап учуй покой".

"Если Кардинал ущипнет себя за задницу, на стенах города проступят синяки. Так тесно они связаны, город и Кардинал. Как сиамские близнецы, у которых на двоих одна черная порочная душа".

Кап учуй покой

Если Кардинал ущипнет себя за задницу, на стенах города проступят синяки. Так тесно они связаны, город и Кардинал. Как сиамские близнецы, у которых на двоих одна черная порочная душа.
Он занимал все мои мысли, я думал только о нем, пока поезд пережевывал пригороды, петлял между пакгаузами и фабриками, а потом медленно вползал под сень частокола небоскребов. Как завороженный, я прилип носом к грязному стеклу и успел мельком увидеть Дворец. Ослепив меня на миг своим великолепием, здание тут же растворилось во мраке. Там Кардинал работает, живет, спит и вершит судьбы миллионов жалких людишек. Дворец – это сердце мегаполиса.
Число слухов о Кардинале не уступает числу трупов, замурованных в бетонных фундаментах города. Среди них – слухов – попадаются нелепые, чудовищные и ошеломляющие. Про то, например, как однажды Кардинал выиграл у Папы пару стран в шахматы. Про одного президента, который, чем-то рассердив Кардинала, сорок дней и ночей простоял на коленях у входа во Дворец, вымаливая прощение. Про актера, который мог гарантированно получить «Оскара», если поцелует Кардинала в зад. Про террориста-смертника, который в последнюю секунду застыл как статуя под ледяным взглядом Кардинала – говорят, так его и уволокли, рыдающего, неспособного пошевелить пальцем на кнопке детонатора.
Когда поезд уже замедлял ход и перестраивался на путях, вспомнилась еще одна байка – так, несерьезная мелочь, но поучительная и, как большинство мифов, возможно, невыдуманная.
Как-то раз в город прибыл важный посланец от одного нефтяного принца. Его провели на пятнадцатый этаж для личной встречи с Кардиналом, ведь это был не какой-нибудь там курьер, а высокопоставленный вельможа, посланник, избранный самим монархом.
Он вошел, начал свою речь, держа, по обычаю своей страны, глаза долу, а когда поднял взгляд, оцепенел. Кардинал внимательно слушал. Ублажаемый при этом шлюхой-минетчицей.
Увидев, что посланник замолчал, правитель нахмурился и велел ему продолжать. Тот продолжил, запинаясь, глотая слова, не в силах оторвать взгляд от обнаженной шлюхи, присосавшейся к хозяину кабинета.
Кардиналу это блеяние быстро надоело, и он приказал визитеру убираться. Тот, оскорбившись, разразился гневной тирадой – тогда выбившийся из ритма Кардинал вылетел из кресла и, взревев как бык, понесся на гостя, схватил за грудки и швырнул в окно головой вниз. Потом отправил нефтяному принцу ноту, прося больше безмозглых чурбанов к нему не присылать, и выписал чек, покрывающий расходы на чистку тротуара.
Таких баек в городе можно было наслушаться у любого газетного киоска. Но я все равно мотал на ус. За этим я и приехал – перенять опыт у Кардинала, чтобы когда-нибудь, если получится, выстроить на фундаменте злодейства и сладкого порока свою собственную империю.

Небо налилось свинцом. Я вышел из поезда, и город с его хранителем Кардиналом приняли меня в свои объятия. Выжидая, пока схлынет поток пассажиров, я несколько минут постоял одиноким утесом на платформе. Попытался выхватить из общего сумбура отдельные картинки, запахи и звуки, но глаза, нос и уши впитывали все разом, не вдаваясь в подробности. Зато во рту отчетливо ощущался вкус сухого дизельного топлива, горячего пластика и древесины – горький, но почему-то приятный.
Когда последние попутчики скрылись из вида, я решил, что пора и мне. Надо приниматься за дела, меня тут ждут, да и вообще, жизнь начинается. Вскинув сумку на плечо, я приказал застоявшимся ногам двигаться в путь.
Контролера на выходе не обнаружилось. Постояв в ожидании, я оглянулся, сжимая корешок билета в руке – нездоровая провинциальная законопослушность. Когда стало ясно, что билет проверять некому, я убрал корешок в карман, на память.
Вокруг вокзала сплетались мрачные серые улицы. В другой день кого-то другого они, наверное, вогнали бы в депрессию. Понурые здания только под снос, затянутое тучами небо, машины и такси, задыхающиеся в собственных выхлопах, сопящие прохожие с недовольными лицами, бредущие по делам. Однако меня увиденное наполняло энергией: вот холст, на котором расцветет яркими красками моя мечта.
Я завертел головой в поисках такси – и увидел чудо.
Неподалеку собралась небольшая толпа. Она выделялась на этом унылом безжизненном фоне – сбившиеся стайкой люди о чем-то возбужденно галдели, показывали пальцами. Хотя с моего места и так было видно, куда они показывают, я подошел ближе, чтобы рассмотреть повнимательнее и принять участие.
С неба лился поток дождя. Он падал стеной, около пяти футов в длину и пару футов в толщину, а капли тянулись прямыми серебристыми нитями, уходящими в облака, будто ниточки, привязанные к огромным воздушным шарам.
Женщина рядом со мной перекрестилась.
– Чудо господне! – восхищенно прошептала она.
– Это боженьке отлить приспичило, – съязвил другой зевака, но осекся под гневными взглядами, и следующие несколько минут мы взирали на чудо в благоговейной тишине.
Практически в самый последний момент кто-то из толпы вдруг выскочил под «душ». Невысокий мужчина в белой хламиде, с длинными волосами, которые тут же, намокнув, прилипли к спине. Сперва я принял его за городского сумасшедшего, но когда он раскинул руки и запрокинул голову, я понял, что он еще и слепой. Вместо глаз светились два бельма молочного цвета. А из-за бледной кожи, когда он улыбался, вместо лица получался сплошной белесый блин, как у актеров в старом немом кино.
Он повернул голову влево, потом вправо, будто обводя взглядом толпу. Я шагнул ближе, чтобы лучше видеть, и он тут же вперил свои бельма в меня. Руки слепого безвольно повисли, и тогда…
Я не знаю точно, что произошло. То ли тень, то ли пыль в каплях дождя тому виной, но глаза слепого будто ожили. В обоих молочных бельмах вдруг появились коричневые точки, которые разрастались, пока не заполнили всю радужку.
Он уставился на меня своими новыми глазами. Поморгал, но карие пятна никуда не делись. Слепой протянул ко мне руки и шевельнул губами, но едва я успел напрячь слух, он вышел из-под водопада и пропал в толпе. Когда зеваки расступились, его уже не было видно.
И тогда дождь перестал. Долетели до земли последние капли, на этом все кончилось. Народ разошелся и как ни в чем не бывало побрел дальше по своим делам. Я стоял дольше всех, сперва оглядываясь в поисках слепого, а потом в надежде, что зрелище повторится, но в конце концов тоже плюнул и махнул рукой, подзывая такси.
Водитель спросил, куда мне. Он разговаривал с непонятным акцентом, повышая голос в неожиданных местах и странно расставляя ударения. Адрес я ему назвал, но попросил сперва покатать по городу – хотелось осмотреться.
– Любой каприз за ваши деньги, – ответил он. – Хотите кататься – пожалуйста, хоть до вечера. До восьми. В восемь у меня конец смены.
Он погрузился в угрюмое молчание и больше не произнес ни слова, поэтому я сосредоточился на видах города.
Вскоре пошел дождь (на этот раз самый обычный), и стекла затянуло серой пеленой. Указатели, дома, светофоры, бегущие пешеходы, – все казались на одно лицо и сливались в общий незнакомый фон. В глазах рябило. Пришлось оставить осмотр достопримечательностей на потом и попросить водителя отвезти меня домой. То есть к дяде Тео. Это к нему я сюда приехал. Чтобы он сделал из меня гангстера.

Тео Боратто в прошлом обещал стать крупным гангстером. Он рано показал себя, поэтому к двадцати пяти под его началом уже ходило пятьдесят человек, и он слыл грозой фешенебельного юго-запада. Он мог быть безжалостным, но справедливым – не выводите его из себя, тогда вам нечего бояться. Но самое главное, ему благоволил Кардинал. Тео Боратто шел в гору, и его ждало блестящее будущее.
А еще он был любящим мужем. Жену свою, Мелиссу, обожал до самозабвения. Сперва он влюбился в ее уши.
– У нее были такие крошечные ушки, Капак, – сказал он мне. – Крошечные, тонкие, изящные. Я глянул – и пропал.
Пропал и с жаром принялся ухаживать. И завоевал, хотя девушка и не хотела иметь ничего общего с его миром жестокости и насилия. Об их свадьбе писали все колонки светской хроники. Он потратил целое состояние, чтобы устроить пышный прием, о котором она не просила, но, по его мнению, меньшего не заслуживала. Сам Кардинал прислал в подарок торт, поручив изготовление белоснежного шедевра лучшему кондитеру города. Оркестр играл безукоризненно, и во всем зале не нашлось ни одного неуклюжего танцора. Прекрасные женщины в дизайнерских платьях, красавцы-мужчины в сшитых на заказ смокингах. В такой вот день и осознаешь сполна, зачем живешь на свете.
Четыре долгих года они любили друг друга. Тео по-прежнему занимался своим черным делом: поджигал дома, ломал руки-ноги, торговал наркотиками, не обходилось и без убийств. Однако счастливее его не было гангстера в этом городе. Если на вас кто-то наехал и угрожает избить, молитесь, чтобы это оказался Тео Боратто.
Для полного счастья не хватало только ребенка. И вот тогда все пошло прахом.
Сперва супруги не беспокоились, уверенные, что всему свое время и пополнение не заставит себя ждать. Мелисса полагалась на Бога, а Тео – на фамильную плодовитость. Но месяцы шли, складываясь в годы, и уверенность таяла, уступая место сомнениям.
Врачи твердили, что все в порядке, советовали не оставлять попыток и не волноваться – ребенок появится. Но годы шли все так же, мир менялся, а детская стояла пустой. Они перепробовали уйму знахарей, заговоров и поз в сексе, перечитали гору литературы, пересмотрели кучу фильмов, неустанно молились и давали Господу обеты. Наконец, когда они почти потеряли надежду, какое-то шустрое семя все-таки пробило себе дорогу и сумело завязаться.
Увидев долгожданные две полоски, Тео закатил шикарную вечеринку. Супруги переехали в дом побольше и опустошили все магазины детских товаров. В семью вернулось счастье.
Ненадолго.
Роды проходили с осложнениями. Дрожащий акушер поставил Тео перед выбором – спасти либо роженицу, либо младенца. Никаких «если», никаких «может быть», никаких ложных надежд. Один выживет, другой нет. Выбор за Тео.
Он медленно кивнул, глядя на доктора покрасневшими глазами. В душе все перегорело. Тео задал единственный вопрос: мальчик или девочка? Доктор ответил, что мальчик. «Оставляйте ребенка», – велел Тео. И умолк на долгие месяцы.
Жену похоронили до крещения младенца, и душа Тео отправилась в могилу вместе с ней. Он тосковал, то и дело впадая в депрессию. Он мог бы найти спасение в ребенке, жить ради сына, но судьба отняла у него и эту возможность. Мальчик родился слабый, болезненный. Он въехал в этот мир на горбе смерти и жил под ее зловещим крылом. Семь беспокойных месяцев врачи гнали костлявую прочь, но в конце концов мальчик отправился к своей матери, красавице с изящными ушами. Срок, отпущенный ему на земле, оказался короче, чем срок, проведенный в материнском чреве.
Жизнь Тео покатилась под откос. Деньги утекали сквозь пальцы прямиком в чужие загребущие руки, которые вскоре захапали и дом, и машины, и драгоценности, и вещи. Последнее, на что у Тео хватило душевных сил – отнести игрушки сына в приют, пока не добрались и до них. Остальное его уже не трогало.
На работу его погнали голод и холодная зима. Он зарабатывал ровно столько, чтобы хватило на еду и оплату задрипанного номера в самом дешевом мотеле. Лишь бы не думать. Потрошил рыбу на фабрике при доках, пока не провонял настолько, что его выгнали из той дыры, где он обитал. Торговал на уличных развалах овощами-фруктами, иногда цветами. Через пять-шесть лет вернулся в криминал, его брали на кражи и взломы. Времена, когда он обедал с Кардиналом и был вхож во Дворец, остались далеко позади. Но Тео было все равно. Сыт, в тепле – и ладно.
Как-то раз случилось неизбежное – его накрыли во время очередной кражи. Арест, суд, полтора года тюрьмы. Тюрьма изменила его, заставив погрузиться в размышления о жизни. Он увидел, до чего докатился, понял, что буксует на месте, и решил, что пора брать себя в руки, хотя было ясно: до конца справиться с горем он не сможет. Тео сомневался, что когда-нибудь снова станет счастливым или взлетит так же высоко, как раньше. Но ведь не обязательно болтаться на дне, есть и середина. Раз уж он не собирается идти путем наименьшего сопротивления и кончать с жизнью, почему бы не попытаться сделать ее чуть более достойной.
Он принялся завязывать контакты, открывающие ему путь к сделкам и схемам, уходя, старался запасти себе некоторое количество «подкожных» и перекидывал мостик к следующей работе, постепенно раскручиваясь. На то, чтобы выкарабкаться, потребовались годы. У больших авторитетов он доверием не пользовался – сломался один раз, может не выдержать снова. Ненадежен. Но Тео держался, менял занятия, доказывал свою состоятельность, карабкался вверх, пока не достиг того положения, когда можно выступать с собственной инициативой и действовать от себя. Тогда он начал потихоньку обзаводиться громилами, костюмами, стволами и, в общем, вернулся в бизнес.
Еще несколько лет ушло на раскрутку, расширение территории, уничтожение соперников послабее – Тео медленно, но верно шел вперед. Почувствовав, что встал на ноги, он решил: пора искать преемника, кого-то, кто сможет продолжить дело после его ухода. За неимением сына Тео обратил взор на многочисленных племянников. Месяц, потом другой, он выбирал и сравнивал, затем наконец остановился на одном – с порочными чертами, со сталью в крови и с желанием победить любой ценой. Выбор Тео пал на Капака Райми. Это я.

@темы: триллер, мистика, Даррен Шэн, новинка, серия "Аюамарка"

---

Чувство Москвы Юрия Нагибина

Помните, мы рассказывали о "Книге о старой Москве" Юрия Нагибина?
В журнале "Читаем вместе" вышла замечательная рецензия на нее. С удовольствием делимся (кликните для увеличения):

@темы: рецензии, Юрий Нагибин

---

Памятники книгам-2

Продолжаем рассказывать про самые красивые и необычные книжные памятники (первая часть - здесь).

Вот так выглядит один из многочисленных питьевых фонтанчиков Рима.
Фонтан Книг расположен недалеко от здания католического храма Сант-Иво алла Сапиенца по улице Via degli Staderari:

Читать и смотреть дальше

Мемориал Амелии Валерио Вайнберг расположен в Цинциннати около здания Публичной библиотеки. Амелия Вайнберг в 1982 г. завещала своё наследство в фонд библиотеки. Фонтан создан Майклом Фраска (Michael Frasca) в 1990 г.



Памятник книге в Белой Калитве:



В Берлине:



Медная скульптура в Университете Юты:



Памятник книге в Китае:



И в г. Кошоктон, США:



В Омане:



В городе Флеймен, Нидерланды:



Железный памятник в Вильямсбурге, США:



Памятник книге в Оксфорде, Великобритания:



В Лиссабоне, Португалия:



В Нэшвилле, штат Теннеси, США:



В Чили:



В Барселоне, Испания:



В Турции:



В Индии:



В Спрингфилде:



Статуя велосипеда Линкольна - "Балансирующие книги", Gere Branch Library, Небраска:



И немного отечественных монументов.
Памятник Томасу Манну в Светлогорске:



Памятник книге в усадьбе Остафьево, Московская обл.:



В Таганроге:



В Омске:





И в Санкт-Петербурге:

@темы: фото, интересное о книгах

---

С праздником!

Дорогие наши читатели-мужчины!

Сотрудницы издательства "Рипол" в полном составе поздравляют вас с Днем защитника Отечества и желают, чтобы вам все-таки никогда не пришлось его защищать. Битва необязательно предполагает оружие и армейские команды. Восстановить справедливость, защитить невинного, отстоять свои принципы - это те бои, которые жизнь предлагает вам каждый день. И вы каждый раз выходите из них победителями. Спасибо вам за это!

Пусть будет время не только для работы, но и для творчества, далеких путешествий и увлекательных историй. А мы, со своей стороны, постараемся обеспечить вас книгами, от которых хочется жить, любить и бороться дальше.

PS. Как обещали, спустя неделю подводим итоги конкурса на титул самого симпатичного автора нашего издательства.
Места распределились следующим образом:

I место - Алессандро Д’Авения (42 голоса)
II место - Джон Грин (36 голосов)
III место - Максим Шаттам (32 голоса)

Таким образом, поздравляем Алессандро Д’Авению, который не только написал замечательный роман "Белая как молоко, красная как кровь", но и оказался самым обаятельным автором в глазах российских читателей. Ура!

@темы: фото, акция, Алессандро Д’Авения

---

"Голос монстра" - фантастика года

А у нас две большие радости. Во-первых, "Голос монстра" Патрика Несса признан лучшей детско-юношеской фантастикой года по версии журнала "Мир фантастики" (кликните, чтобы увеличить):

А во-вторых, появилась первая читательская рецензия на эту книгу - причем от подписчика нашего блога.  LRaien, еще раз спасибо!

"...Несмотря на данное себе обещание не читать книг вне очереди, "Голос монстра" я прочитала на одном дыхании. Потрясающий симбиоз великолепных иллюстраций и текста, простого и прямого. Начитавшись хвалебных отзывов, трудно добавить что-то своё. Мрачное оформление, отлично выбранный шрифт - все эти мелочи отлично дополняют атмосферу произведения. Тис - очень сильный персонаж, и, несмотря на то, что главный герой всё-таки Коннор, Тис заполняет собой пространство (я забыла, как называется по-научному пространство произведения, но все всё же поняли, что я хотела сказать?), как заполняет собой комнату бабушки. Его истории - настоящее сокровище, они заставляют задуматься. Они все учат тому, что иногда стоит перевернуть картинку и посмотреть на неё с другой стороны: всё поменяет свой цвет, потому что нет чёрного и белого, можно лишь стараться быть светлее. По иллюстрациям, где есть только черный, белый да оттенки серого, это восхитительно чувствуется, они добавляют мощности Тису, он становится почти осязаемым. Атмосфера захватывает и не отпускает до самого конца, до самой последней страницы.
В рецензии "МФ" к недостаткам отнесли "избыток морализаторства в конце",

но я с этим не соглашусь.

но я с этим не соглашусь. Я не заметила никакого избытка. Это те слова, которые хочет услышать каждый, кто потерял близкого человека. У меня это было дважды. Лет в двенадцать я уже заметила, что прабабушка угасает: если в садик она меня отводила и в младших классах помогала с домашними заданиями, то чем дальше, тем больше она слабела. Несколько лет ей становилось всё хуже и хуже, несколько лет я слышала - впрочем, к замечательным сторонам мамы и прабабушки можно отнести исключительную откровенность: меня никогда не пытались обманывать, со мной с детства разговаривали без лишних сюсюканий и пренебрежения. Поэтому, когда я прабабушки не стало рядом, и когда дедушки не стало рядом - восхитительного человека, в честь которого я получила имя, который жил так, как хотелось бы жить мне: делая добро и ни о чем не жалея, - то мне пришлось переживать это самой, пришлось переживать это в себе. Я не помню, говорила ли я с кем-то из друзей об этом по-настоящему. Скорее всего, нет. Единственную истерику я позволила себе ночью, в чате пестерчама, когда у меня на коленях умирала от старости кошка, которая была мне очень, очень близка, и я очень благодарна Ро, что тогда она меня выслушала.
"Голос монстра" — необычная книга. И, пожалуй, её стоит читать. Не уверена, что она будет близка каждому, но лично у меня эта книга заняла почетное место на почётной полке любимых книг". © LRaien

@темы: рецензии, детские книги, Патрик Несс, новости

---

Розыгрыш планшета

Внимание всем любителям постапокалиптических романов!

Издательство "Рипол" совместно с интернет-магазином "Книга.ру" предлагает вам окунуться в фантастический мир Джеймса Фелана и выиграть планшет ASUS NEXUS 7!
Для этого в период с 19 февраля приобретите в "Книга.ру" все 3 тома серии "Одиночка", о которой мы рассказывали вот здесь. В каждой книге вы найдете листовку с вопросом, ответ на который скрыт на страницах именно этого тома. Прочитав все три тома и найдя ответы на поставленные вопросы по формуле "1том*1 вопрос*1ответ", на странице конкурса введите в соответствующие поля ответ на каждый вопрос. В результате у вас должна получиться кодовая фраза.

И пусть повезет именно вам!

@темы: акция, призы и подарки, Джеймс Фелан

---

Патрик Бовен: триллер в его первоначальном значении

Отличной среды всем нашим читателям и привет - новоприбывшим!

Сегодня мы хотим рассказать о еще одной новинке "Рипола" - триллере Патрика Бовена "Единственный, кто знает". Возможно, имя Бовена вам уже знакомо: его роман "Око Каина" получил премию за лучший детектив от читателей серии "Livre de Poche", а "Цирк монстров" - обладатель премии прессы за лучший роман (le prix Maison de la Presse). Сегодня Бовен - один из величайших мастеров французского триллера. В Европе его имя – это уже марка, знак качества.

"Единственный, кто знает" вышел в серии "Coffee-In", которая призвана будоражить, захватывать и лишать сна до утра. В этом романе Патрик Бовен обращается к своей излюбленной теме - новейшим средствам общения, и использует Facebook как главное средство развития сюжета. В наше время все - в том числе, обмен информацией - происходит очень быстро. И это позволяет сюжету развить поистине головокружительную скорость.

...Марион Марш, студентка медицинского колледжа, влюбляется в блистательного хирурга Натана Чесса. В разгар их романа он внезапно бесследно исчезает - навсегда.
Проходит пятнадцать лет. Марион давно отказалась от медицины в пользу журналистки, но не забыла доктора Чесса. Однажды на сайте Facebook некий "Троянец" просит добавить его в друзья.
"Я знаю, что случилось с Натаном. Поиграем?"

Читать фрагмент романа

Глава 3

Марион вышла из дома с первыми лучами солнца.
Крыши столицы были подернуты тонкой нежно-розовой вуалью. Марион подняла глаза: крошечные снежинки, казалось, застыли в воздухе, словно не решаясь опуститься на тротуар, чтобы в тот же миг растаять. Марион поглубже натянула шапочку, плотнее запахнула пальто и поправила шарф.
И это называется весна…
Она пересекла улицу Монторгей, где торговцы зеленью уже разгружали свои тележки, и направилась к метро «Центральный рынок». Ночь у нее выдалась неспокойной. И вчерашний тип, появившийся в Фейсбуке, был тут совершенно ни при чем. И без него было много поводов для бессонницы.
Всегда одно и то же: вы пытаетесь заснуть, думая о своих насущных проблемах, но чем больше вы над ними размышляете, тем меньше вам хочется спать. Потом вы думаете о том незнакомом типе, который приставал к вам накануне. Скорее всего, какой-то псих. Но по-настоящему вы злитесь не на него, а на своего отца, который в очередной раз с легкостью пожертвовал теми редкими мгновениями, которые вам так дороги. Потом вы думаете о своей начальнице, которая отравляет вам существование. Потом об этом самом существовании, которое представляется вам безнадежно пустым. Куда исчезла даже надежда на перемены? Какой смысл во всем этом?.. Потом вы переворачиваетесь на другой бок, и все начинается сначала.
— Эй, вы проходите или нет?..
Марион только сейчас осознала, что стоит у входа в метро с картой «Навиго» в руке.
— Пошевеливайтесь! — нетерпеливо произнес у нее за спиной другой пассажир.
И она влилась в толпу, заполнившую переходы метро.
Цоканье каблуков по каменным плитам. Потоки горячего и холодного воздуха. Затем — платформа, запах каучука. Прибыл поезд, двери с шипением разъехались в стороны. Одни пассажиры вышли, другие вошли, расталкивая друг друга с таким остервенением, словно вагоны были спасательными шлюпками. Многие сжимали в руках мобильные телефоны, набирая сообщения, очевидно, первостепенной важности. Некоторые читали. Другие просто стояли с мрачным видом или дремали, прислонившись к стеклу. Ни одной улыбки. Ни одной попытки бунта против этой грандиозной человеческой комедии.
Доехав до станции «Сен-Мишель», Марион пересела на линию RER C. Затем вышла на платформе «Андре-Ситроен» и оттуда уже пешком добралась до «Франс Телевизьон».
Стеклянный турникет. Пост службы безопасности. Два охранника, разыгрывающие из себя «Людей в черном» со своими наушниками. Марион вошла в огромный холл со стеклянным потолком. Справа — портреты дикторов. Она свернула налево, к бюро пропусков, чтобы сообщить о своем прибытии. Молодая женщина протянула ей бейджик.
Еще одно унижение — эти дурацкие бейджики. Они предназначались для посетителей. Вынуждая ее нацеплять бейджик, Катрин Борман лишний раз напоминала ей о ее статусе — о том, что она не штатная тележурналистка, а просто ассистентка на птичьих правах.
Марион каждый раз вспоминала о традиционной надписи, которую вклеивают в школьный табель: «Должна сдать испытательный экзамен». Годы идут, экзаменаторы меняются, но методы остаются прежними. Может быть, ей бы стоило написать статью о психологическом давлении на работе (одной из ее четырех).
Новый турникет. Во внутреннем дворике сотрудники пили кофе под обогревательными зонтиками. Марион узнала литературного хроникера, прославившегося своим талантом выставлять писателей идиотами. Она поднялась на лифте на свой этаж, прошла по длинному белому коридору и вошла в просторное помещение, разделенное стеклянными перегородками на подобия отдельных кабинетов.
У себя на факультете она всегда работала в абсолютной тишине. Для того, чтобы научиться писать тексты среди шума и суеты, ей потребовалось немало времени, но в конце концов она к этому привыкла.
Марион вошла в свой отсек. На столе ее ждал огромный букет роз. Удивленная, она приблизилась, машинально положила на стол сумку и тут заметила открытку, лежавшую рядом с букетом. На ней было написано:

Извини за вчерашний вечер…
Я тебя люблю!
Папа

Она улыбнулась и поднесла букет к лицу, вдыхая аромат роз, в то время как заинтригованные сотрудницы наблюдали за ней со своих мест, вытянув шеи. Марион загадочно улыбнулась, всем своим видом изображая, что букет прислал поклонник, и сунула открытку в карман.
Что ж, в конце концов, сегодняшний день обещает быть не самым плохим в ее жизни.
Она включила компьютер.
Работа Марион заключалась в том, чтобы обрабатывать материалы «настоящих» журналистов и репортеров Катрин Борман, всемогущей теле-магнатессы. Она сортировала полученную от них информацию, обогащала ее новыми подробностями, собирала фактические данные и иногда делала переводы — в тех случаях, когда программы создавались на основе зарубежных аналогов. От нее требовалось присутствовать на месте допоздна и работать оперативно. В лучшем случае за все старания ее благодарили милостивым кивком головы. В худшем — все плоды ее труда отправлялись в мусорную корзину, а ей объявлялось, что, увы, этот сюжет решено исключить из программы — а разве, милочка, вас никто об этом не предупредил?
Официально ее должность именовалась «ассистентка». Фактически она должна была делать все, чего бы ни потребовала от нее Катрин Борман.
Экран ее «аймака» вспыхнул, процессор заурчал, загружая множество программ одновременно. В почтовом ящике оказалось с полдюжины новых писем, в основном от патронессы. Марион быстро пробежала их глазами и вдруг замерла, остановившись на последнем письме в списке непрочитанных входящих сообщений.
Оно было не от работодательницы.
Марион еще раз прочитала имя отправителя, чувствуя, как внутренности словно закручиваются в узел где-то в районе живота.

Отправитель: Троянец

Марион инстинктивно огляделась по сторонам.
Редакция крупного телеканала была суматошным, но в целом довольно приятным местом. Сотрудники прибегали и убегали, нагруженные рабочими материалами. Никто из них, разумеется, не мог желать ей зла. Так что скорее всего это просто чья-то шутка. Она работала ассистенткой всего несколько месяцев. Может быть, это такой принятый здесь розыгрыш для новичков?..
Она щелкнула мышью по сообщению. Появился текст:

Здравствуйте. Я отправил вам два подарка. Первый прибудет сегодня утром. Потрудитесь его открыть.

Это было все.
Тон письма вызвал у Марион раздражение. Мало того, что этот тип приставал к ней в Фейсбуке, теперь он еще пишет письма на ее рабочий электронный адрес. Кстати, как он его узнал?
Она перечитала эти несколько фраз и какое-то время над ними размышляла.
Манера выражаться у незнакомца была приказной, почти военной.
Единственное, что можно было сделать в такой ситуации — просто не отвечать, как делала она в подростковом возрасте, отказываясь продолжать телефонный разговор с каким-нибудь особенно навязчивым мальчишкой по требованию отца.
Разве что… теперь она стала взрослой и научилась самостоятельно справляться с чувствами. Она избавилась от сакральной власти отца отнюдь не для того, чтобы поддаться манипулированию какого-то незнакомого психа.
Раздался звуковой сигнал: новое письмо.

Первый подарок.

Марион невольно отшатнулась от экрана.
Уже?!
Вокруг нее кипела привычная редакционная деятельность.
Она открыла письмо.
На сей раз в нем не было ни одной фразы — только прикрепленный видеофайл.
Марион нахмурилась. А что если это вирус? Так часто бывает — с незнакомого адреса приходит зараженный файл… Кто-то решил повредить ее компьютер?
Ее пальцы нерешительно зависли над клавиатурой.
Открывать, не открывать?..
Наконец она все же кликнула по иконке. Загрузка файла началась.
20%... 55%... 95%...
На экране появилась фотография.
Масштаб был довольно мелкий, и рассмотреть все в подробностях не удавалось. Вдалеке была видна яхта и стоящий на мостике человек. С такого расстояния было невозможно разглядеть черты его лица. В качестве подписи стояло имя — «Адриан Фог» и дата — несколько месяцев назад.
Адриан Фог? Кто это?
Марион выбрала опцию «увеличить изображение». Лицо человека приблизилось, заняв почти весь экран.
И тут она испытала настоящий шок.
Когда она узнала этого человека, на нее ледяной волной накатил ужас. Она поняла, что все ее защитные барьеры, воздвигаемые год за годом, оказались бесполезны. Что ее внутренняя плотина вот-вот рухнет.
На его лице не было ни единой морщины.
Его небрежная поза, его всегда немного покровительственная манера держаться, его незыблемая уверенность, что с вами ничего не случится, пока он рядом, его неотразимо обаятельная улыбка — все осталось прежним. Как будто они расстались всего пару минут назад…
Она судорожно вдохнула воздух, превозмогая спазм в горле, и вцепилась в край стола.
Она не знала, кто такой Адриан Фог.
Но человека на фотографии она очень хорошо знала.
В другой жизни, в сотне световых лет от нынешней, полицейские службы нескольких стран долго разыскивали его, прежде чем наконец официально занести в списки людей, пропавших без вести.
Если быть точной, это произошло пятнадцать лет назад.
Он был человеком всей ее жизни.
Его звали Натан Чесс.

@темы: триллер, новинка, серия "Coffee-In", Патрик Бовен

---

Книгофото-3

Очередная порция книжного вдохновения для неторопливого воскресного утра.

Часть 1.
Часть 2.

+50

@темы: фото, интересное о книгах