Конкурс красоты среди мужчин

Готовя книги к изданию, сотрудницы отдела зарубежной литературы в том числе ищут информацию об авторах: биографию, списки наград и экранизаций, фотографии... Некоторые снимки отправляются в заветную папку "для вдохновения". А некоторые - сразу на десктоп компьютера.
Увы, так их не может оценить никто, кроме наших редакторов. Поэтому...

В преддверии 23 февраля мы объявляем конкурс красоты среди мужчин-авторов "Рипола"! Ниже вы найдете десять фотографий и форму для голосования.
Нельзя: голосовать более чем за одного кандидата.
Можно: активно агитировать в комментариях за своего фаворита.
В субботу 23 февраля мы узнаем победителя и напишем ему письмо, что по мнению российских читателей он признан самым обаятельным и привлекательным в современной литературе. А потом расскажем вам, что он ответит.

Итак, по алфавиту:

1. Патрик Бовен ("Единственный, кто знает", "Цирк монстров", "Око Каина")

Смотреть дальше!

2. Бернар Вербер ("Муравьи", "Империя ангелов", "Энциклопедия относительного и абсолютного знания" и др.)



3. Джон Грин ("В поисках Аляски")



4. Алессандро Д’Авения ("Белая как молоко, красная как кровь")



5. Дуглас Кеннеди ("Испытание правдой", "Покидая мир", "Особые отношения" и др.)



6. Мартин Кин ("Плохая собака")



7. Патрик Несс ("Поступь хаоса", "Вопрос и ответ", "Война хаоса", "Голос монстра")



8. Дэвид Николс ("Один день")



9. Джеймс Фелан ("Охотники", "Выживший", "Карантин")



10. Максим Шаттам ("Лабиринты Хаоса", "Теория Гайи")

Вопрос: Мой выбор - ...

1. Патрик Бовен		19	(9.18%)
2. Бернар Вербер		16	(7.73%)
3. Джон Грин		36	(17.39%)
4. Алессандро Д’Авения		42	(20.29%)
5. Дуглас Кеннеди		4	(1.93%)
6. Мартин Кин		4	(1.93%)
7. Патрик Несс		13	(6.28%)
8. Дэвид Николс		12	(5.8%)
9. Джеймс Фелан		29	(14.01%)
10. Максим Шаттам		32	(15.46%)
Всего:		207

@темы: фото, акция, вопрос залу

---

Презентация "Дочковедения" - завтра!

Кстати, какие у вас планы на вечер пятницы?
Если пока ничего конкретного, приходите к нам на презентацию новой книги Найджела Латты "Дочковедение. Отцы, воспитывающие дочерей". Вот здесь мы подробно рассказывали о ней и даже публиковали отрывок.

Встреча состоится 15 февраля в книжном магазине "Библио-Глобус" (ст. Лубянка) на 1 уровне, в зале № 8. Начало в 18:00.
Книгу представят преподаватель института психологии и педагогики и РГМУ им. Пирогова Людмила Ларионова и заведующий редакцией зарубежной литературы издательства "РИПОЛ классик" Сергей Ефимов.

Очень ждем!

@темы: Найджел Латта, новости, встречи

---

Heart Books

Друзья, поздравляем вас с днем Святого Валентина! Не поленитесь, расскажите сегодня о своей любви партнеру, другу или хотя бы маме. При нынешнем ритме жизни мы говорим самые важные слова реже, чем следовало бы. И этот праздник - отличный способ напомнить близким, как они для нас дороги.

Но так как блог у нас все-таки не о любви, а о книгах, хотим поделиться с вами прекрасным - "книгой-сердцем":

Это замечательное во всех отношениях издание - "Песенник Жана де Моншеню" (Chansonnier de Jean de Montchenu, 1475). Оригинал хранится в Париже, в Национальной Библиотеке. По идее создателя, в закрытом виде книга имеет форму сердца, а когда открывается, перед взглядом появляются два соединенных сердца, что символизирует связь между влюбленными. Символ сердца появляется и в самом тексте - слово "сердце" заменено переписчиком пиктограммой. Книга была заказана дворянином Жаном де Моншеню, епископом Ажена, и содержит произведения Окегема и Дюфаи, а также их последователей. Обложка выполнена из красного бархата.

Есть и другие книги в форме сердца - например, роскошный молитвенник датской принцессы Анны (16 век), "Часослов" (Livre d’heures à l’usage d’Amiens, Picardie, 15 век) или книга, изображенная на портрете молодого человека (примерно 1480 год, автор - предположительно "Мастер Святой Гудулы"):

У "Песенника" чудесные развороты, украшенные изящными миниатюрами, вот некоторые фрагменты:

Эта миниатюра на одном из разворотов изображает юную деву, в которую целится купидон, и Фортуну на катящемся колесе.

На этой миниатюре мы любуемся беседой двух влюбленных:

Так это выглядит на разворотах книги:

Остальные развороты богато украшены узорами и миниатюрными изображениями.

Датская принцесса Анна, которой принадлежала другая книга в форме сердца (портрет работы Кранаха, 1550 г.):

Обложка ее книги:

Один из разворотов "Часослова" Николя Блэра (15 век). Сложенная книга имеет форму миндального ореха, а в раскрытом виде трансформируется в "сердечко":

Еще одна книга в форме сердца - так называемая "Heart Book" - датируется 1550 годом. В ней содержатся 83 любовных баллады. Книга считается одним из старейших датских манускриптов и была создана при дворе Кристиана III:

Неизвестно, кто именно заказал эту книгу и кто ее создал. Ученым удалось установить только один факт - что практически все баллады (кроме одной, пронумерованной "66") написаны одной и той же рукой. Что интересно - некоторое время спустя один из владельцев (или читателей) книги не удержался и записал на ее страницах свое пожелание: "Пусть Господь прекратит мои мучения и приведет их к хорошему и счастливому концу, аминь!" В северных странах любовная лирика долгое время не поощрялась, так как считалось, что любовное стихотворение может приворожить человека. Возможно, именно поэтому кто-то читал эту книгу - хотел найти там что-то подходящее?

По материалам Liveinternet.Ru.

@темы: фото, интересное о книгах

---

Механический принц

Как обещали, делимся подробностями о нашей новинке - романе "Механический принц" Кассандры Клэр. Это вторая часть фэнтезийной стимпанк-серии "Адские механизмы". Вот здесь мы писали о первой книге, "Механический ангел", а здесь публиковали фрагмент из нее. Вторая книга ничуть не уступает первой по накалу страстей и обилию приключений, многие из которых отнюдь нельзя назвать безобидными.

В волшебной части Лондона викторианской эпохи Тесса Грей обрела защиту у Сумеречных охотников. Но неожиданно Шарлотта рискует лишиться должности главы лондонского Института, и Тесса может стать легкой добычей для таинственного Магистра, который ни перед чем не остановится, лишь бы воспользоваться ее даром в своих темных целях.
Загадки и разгадки страшных тайн прошлого, хитросплетения лжи и опасности - все будет развиваться стремительно и необратимо. Тесса узнает все, о чем еще не знает. И даже больше.

Предлагаем вашему вниманию пролог романа. Как и в первой части, в "Механическом принце" необычный формат и оформление страниц, поэтому показываем сканы:

Полистать книгу

А дальше читайте в книге.

@темы: подростки, Кассандра Клэр, новинка, серия "Адские механизмы"

---

Рецепт идеального подросткового романа

Поклонники Кассандры Клэр могут открывать шампанское: "Механический принц", второй роман серии "Адские механизмы", наконец поступил в продажу! Пока его можно приобрести только на Ozon.Ru, но уже через пару недель - во всех книжных магазинах страны.

В связи с этим событием хотим поделиться с вами одной шуткой. Как известно, у нашего издательства есть еще один любимый подростковый писатель - Джон Грин, автор романа "В поисках Аляски". Английские читатели решили пофантазировать, что было бы, если бы их кумиры встретились и побеседовали за чашечкой чая...

Итак, представьте, что Кассандра Клэр и Джон Грин решили написать книгу в соавторстве.
Джон: Думаю, это будет история о двух подростках, которые влюбляются друг в друга.
Кассандра: Да, но их любовь невозможна, потому что...
Джон: Мальчику 23, а девочке 15!
Кассандра: Точно! Но мальчик должен быть действительно хорош.
Джон: Да, так хорош, что в него влюбляются даже другие мальчики.
Кассандра: Но в финале герои все-таки воссоединяются.
Джон: Увы, мальчик внезапно умирает.
Кассандра: Парень, да ты гений! И что же делает девочка?
Джон: Наверное, кончает с собой, потому что не может этого вынести.
Кассандра: О боже, это будет бестселлер!
Джон: Да, читателям понравится!

Оригинал

John: So, I was thinking of writing of this two teenagers who fall in love with each other
Cassandra: Yes, but their love is impossible. Because...
John: The boy is 23 and the girl is 15 years old, yes?
Cassandra: Great! And the boy is really hot
John: So hot even other guys are attracted to him
Cassandra: And finally the boy and the girl can get together
John: But suddenly, he dies
Cassandra: YOU GENIUS! And what does the girl do?
John: She kills herself because it was too much to take?
Cassandra: Oh my God this book is gonna sell so much!
John: People will love it!

@темы: анонс, смешное, Кассандра Клэр, Джон Грин

---

Прикованные книги

Сейчас книга, которую приковали цепью к полке, кажется чем-то смешным и нереальным. Но действительно было время, когда их для сохранности приковывали к полкам! В Англии эти библиотеки называли "Chained library". Цепи были достаточно длинны для того, чтобы прочитать книгу, но не давали вынести ее за пределы библиотеки. Такая практика была распространена в читальных залах, начиная со средневековья и до XVIII столетия, что объяснялось большой ценностью каждого экземпляра.

Цепь соединялась с книгой при помощи металлического кольца, вставленного в обложку или угол: если цепь прикрепить к корешку, износ фолианта будет намного больше. Книги на цепях стояли на полках корешками от посетителя, то есть "неправильно" с точки зрения современного библиотекаря — надписи на переплетах были не видны. Книга ставилась так для того, чтобы ее можно было открыть, не переворачивая и не путаясь в цепях.

"Библиотека Франциска Тригге с прикованными книгами", основанная в 1598 году в городе Грентэм (Линкольншир), является старейшей из библиотек, которые разрешили пользоваться своими архивами лицам, не имеющим отношения к духовенству или образованию. В частности, туда имели доступ горожане Грентэма. Что любопытно, библиотека до сих пор существует. Ее даже можно назвать предтечей современной системы общественных библиотек.

Еще один пример библиотеки, существовавшей отдельно от образовательного учреждения или монастыря — основанная в 1701 году в Дублине библиотека Марша ("Marsh's Library"). Там не было книг, прикованных цепями: вместо этого самого читателя запирали в клетку. Когда книга была дочитана, по требованию приходил библиотекарь и выпускал самоотверженного книголюба на волю.

+5

@темы: фото, интересное о книгах

---

"Мир фантастики" о "Голосе монстра"

Недавно мы рассказывали о нашей новинке - графическом романе Патрика Несса "Голос монстра". А теперь хотим предложить вам очень вдумчивую рецензию на эту книгу, которая была опубликована в журнале "Мир фантастики".

"Голос монстра" рассказывает детям о том, что родители с ними обычно не обсуждают. Именно такой и должна быть качественная детская литература. Интересно, что Британская ассоциация библиотекарей выставила "Голосу" возрастной рейтинг "от девяти и старше", но в российских реалиях таких книг не пишут и для шестнадцатилетних..."

Чтобы увеличить картинку, кликните на нее:

@темы: рецензии, детские книги, Патрик Несс

---

Самому умному, сильному, доброму...

Милые дамы из числа читательниц этого блога!

Если верить календарю, до 23 февраля осталось всего две недели - а значит, самое время задуматься о подарке вашим вторым половинкам. Чтобы облегчить вам выбор, мы подготовили подарок для мужчин - фотоальбом, в котором собраны красочные фотографии животных с забавными подписями. Листая ее, мужчина почувствует себя любимым, важным, сильным, добрым – в общем, самым лучшим!
Книга выходит в двух оформлениях под названиями "Подарок мужчине моей мечты" и "Самому умному, сильному, доброму" (обложки кликабельны):

Под катом вы найдете несколько разворотов альбома.

Дарите любимым приятные эмоции!

@темы: фото, новинка

---

"Лес рук и зубов" Кэрри Райан: привычного мира больше нет

Среди авторов "Рипола" пополнение - с радостью представляем вам Кэрри Райан из Южной Каролины! Как это нередко бывает с писателями, Кэрри сперва получила юридическое образование и лишь затем осознала, что ее призвание - молодежная литература. Поначалу она задумалась о книгах про зомби – но не стала эксплуатировать идею об "апокалипсисе зомби" (как, например, сделал Джеймс Фелан), а заинтересовалась тем, что могло бы происходить на несколько поколений позже.
Так родился замысел "Леса Рук и Зубов". Этот роман стал дебютом Кэрри Райан - однако Американская Ассоциация Библиотек сразу же признала его лучшей книгой года для подростков, а к нынешнему моменту он переведен уже на 18 языков мира.

Мэри - главная героиня книги - живет в деревне, где за порядком следят Союз сестер и Стражи. Только ограда отделяет жителей деревни от Леса Рук и Зубов, который населен Нечестивыми. По словам Сестер, их деревня – последний оплот человечества после заражения вирусом, превращающим людей в зомби, а главная надежда на спасение заключена в вере в Бога.
Однако после потери матери Мэри теряет эту веру. Единственной ее целью становится вырваться за пределы привычного мира и найти океан, о котором в детстве она так много слышала от мамы. Она верит, что если ей это удастся, она обретет свободу.
Любовь оказывается для главной героини еще одним испытанием на пути к мечте. Мэри влюблена в Трэвиса, молодого человека, который должен жениться на ее лучшей подруге. Сама же главная героиня готовится выйти замуж за его брата, чтобы не вступать в Союз сестер. В тот момент, когда Мэри получает шанс на взаимность и счастье с любимым, ей приходится выбирать между Трэвисом и ответами на вопросы, которые мучили ее всю жизнь...

Кассандра Клэр, автор уже знакомых вам трилогий "Адские механизмы" и "Орудия смерти", охарактеризовала "Лес Рук и Зубов" как "умную, мрачную и завораживающую книгу, в которой без труда уживаются ужас и красота". В ближайшее время ожидается экранизация романа.

Прочесть отрывок

Кэрри Райан
Лес Рук и Зубов

Посвящаю Джи-Пи.
За то, что подарил мне мир.

I

В детстве мама часто рассказывала мне про океан: огромный водный простор до самого горизонта, который беспрестанно движется, вновь и вновь бросая на берег волны. Однажды она показала мне выцветшую и потрепанную фотографию, на которой моя прапрапрабабушка, еще совсем маленькая, стоит в океане. Фотография давно сгорела при пожаре, но я хорошо ее помню. Помню крохотную девочку, окруженную безбрежным ничто.
В маминых историях, которые передавались из поколения в поколение женщинами нашей семьи, океан пел подобно ветру в деревьях, а люди катались по волнам. Как-то раз, во время очередной засухи, я спросила маму: если где-то есть столько воды, почему наши ручьи иногда пересыхают? Она ответила, что океанскую воду пить нельзя – она чересчур соленая.
Тогда-то я и перестала расспрашивать ее про океан. Разве может быть в мире так много соли? И разве мог Господь допустить, чтобы столько воды пропадало зря?
Однако порой я стою на краю Леса Рук и Зубов, смотрю в бесконечную чащу и воображаю, что все это – сплошная вода, до самого горизонта. Я закрываю глаза, слушаю пение ветра в деревьях и представляю мир, в котором над моей головой смыкались бы только волны.
Мир без Нечестивых, мир без Леса Рук и Зубов.
Часто рядом стоит мама: прикрывая глаза от солнца, она высматривает за забором нашего папу.
Она единственная верит, что ее муж не Возвратился и когда-нибудь придет домой прежним человеком. Сама я уже давно потеряла эту веру и пытаюсь жить дальше, как можно глубже запрятав свою боль. Порой мне бывает страшно подходить к краю Леса. Я боюсь увидеть отца среди прочих Нечестивых: жалобно стонущего, в лохмотьях, с обвислой кожей и пальцами, изодранными в кровь от бесконечных попыток сломать железные преграды.
До сих пор его никто не видел, и это дает моей маме повод надеяться. По ночам она молит Бога, чтобы он нашел в чаще Леса какое-нибудь поселение вроде нашего. Но все остальные уже давно потеряли надежду. Сестры говорят, наша деревня – единственная на белом свете.
Мой брат Джед стал брать больше дозорных смен: Стражи круглосуточно обходят заборы. Как и я, Джед давно понял, что отец теперь тоже Нечестивый. Он надеется заметить его первым и убить, чтобы мама никогда не увидела, во что превратился ее муж.
Деревенские жители сходят с ума, видя своих любимых среди Нечестивых. Сын одной женщины случайно заразился во время дозора: от горя и ужаса она подожгла себя и спалила полдеревни. В том пожаре сгорели все наши фамильные ценности (я была еще ребенком), и теперь ничто не напоминает нам о жизни до Возврата. Впрочем, к тому времени многие вещи сами превратились в труху и навевали лишь призрачные, едва уловимые воспоминания.
Мы с Джедом присматриваем за мамой и не разрешаем ей одной подходить к забору. Раньше нам помогала жена Джеда, Бет, но потом она забеременела, и Сестры запретили ей вставать с постели, чтобы не потерять первенца. Мы с братом остались вдвоем.
Однажды на берегу ручья, куда я хожу стирать белье, ко мне подходит брат Бет. Сколько себя помню, мы с Гарольдом всегда дружили – других сверстников в деревне у меня почти нет. Он вручает мне букет полевых цветов, а сам принимается отжимать и выкручивать мои простыни.
– Как мама? – спрашивает. Чего-чего, а вежливости ему не занимать.
Я опускаю голову и мою руки в ручье. Вообще-то мне пора возвращаться домой, я и так слишком много времени потратила на себя. Мама уже наверняка расхаживает туда-сюда по двору, дожидаясь моего возвращения. Джед ушел в длинную смену – время от времени Стражи обходят весь забор по периметру и укрепляют слабые места, – а мама днем привыкла высматривать в Лесу папу. На всякий случай я должна быть рядом – чтобы утешить ее и не подпустить к забору.
– Все еще надеется, – отвечаю я.
Гарри сочувственно цокает языком. Мы оба знаем, что надежды нет.
Он находит под водой мои руки и накрывает своими ладонями. Я знала, что рано или поздно это случится. Гарри давно смотрит на меня по-другому, его взгляд изменился, а в нашу дружбу закралось какое-то напряжение. Мы больше не дети – и уже давно.
– Мэри, я… – Он на миг умолкает. – Я хотел пригласить тебя на Праздник урожая в следующие выходные.
Я смотрю на наши руки под водой. Пальцы покалывает от холода, а руки Гарри кажутся такими теплыми и мягкими… Минуту я раздумываю над его предложением. На осеннем Празднике урожая молодые люди и девушки брачного возраста объясняются друг другу в любви. Это начало ухаживания, и за зиму они должны решить, хотят ли создавать семью со своим избранником или избранницей. Почти всегда ухаживание заканчивается весной тремя обрядами Браковенчания: их устраивают во время Райской седмицы, когда в деревне женят молодых и крестят младенцев. Пары расстаются очень редко, ведь брак у нас строится не на любви, а на долге.
Каждый год я с удивлением наблюдаю за новыми союзами. За тем, как мои бывшие друзья находят себе пару, знакомятся ближе, готовятся к следующему шагу. Осенью они признаются друг другу в любви и начинают ухаживание. Я всегда считала, что так будет и со мной. После страшной хвори, от которой погибли почти все дети моего возраста, нам, чудом уцелевшим, очень важно найти себе пару и создать семью. Так важно, что в Союз сестер и вступать-то некому.
Я надеялась, что найду не просто пару, а настоящую любовь – как у моих родителей.
Однако, хотя в последние два года свободных девушек почти не осталось, никто еще не пытался за мной ухаживать.
Последние несколько недель все мои мысли были о пропавшем за забором отце. О матери, раздавленной горем и безысходностью. О собственном горе. До сих пор мне как-то не приходило в голову, что всех остальных девушек уже пригласили на Праздник урожая. И теперь меня либо пригласят, либо я останусь никому не нужной.
Временами я не могу выбросить из головы мыслей о младшем брате Гарри, Трэвисе. Именно его внимание я пыталась привлечь все лето, именно эту дружбу я хотела превратить в нечто большее. Но он никогда не отвечал взаимностью на мои неуклюжие намеки.
Словно прочитав мои мысли, Гарри произносит:
– Трэвис пригласил Кассандру.
Ничего не могу с собой поделать: меня охватывает злость и отчаяние. Моей лучшей подруге удалось то, на что я оказалась не способна. Она добилась его внимания, а я нет.
Ответить мне нечего. Я вспоминаю, как красиво солнечные лучи играли на лице Трэвиса, когда он улыбался, и заглядываю в глаза Гарри, пытаясь увидеть ту же игру. В конце концов, они братья, да к тому же погодки. Однако кроме тепла его мягких ладоней я ничего не чувствую.
Конечно, я должна радоваться – и радуюсь! – что меня наконец пригласили на Праздник урожая, но в глубине души не перестаю гадать: сможет ли наша давняя дружба за долгую темную зиму перерасти в нечто большее?
Гарри широко улыбается и склоняет ко мне голову, а я могу думать лишь об одном: неужели это мой первый поцелуй? С Гарри?
Его губы не успевают коснуться моих.
Нас останавливает вой сирены. Ее не включали так давно, что несколько секунд она хрипит и свистит, прежде чем зареветь в полную мощь.
Мы с Гарри заглядываем друг другу в глаза, я чувствую на лице его дыхание.
– Разве сегодня должно быть учение? – спрашиваю я.
Он трясет головой, глаза широко распахнуты; мои наверняка тоже. Отец Гарри – глава Стражей, так что обо всех учениях они узнают заранее. Я вскакиваю и уже готовлюсь со всех ног бежать домой. Все тело, каждый дюйм кожи покалывает, сердце больно сжимается в кулак. Я могу думать только о маме.
Гарри хватает меня за руку.
– Лучше остаться здесь. Вдруг Нечестивые вторглись в деревню? Тут безопасней. Надо найти платформу.
Ужас сковывает радужку его глаз, пальцы впиваются в мое запястье чуть не до крови, но я все же вырываюсь и бегу прочь.
Я карабкаюсь прямиком на вершину холма, не обращая внимания на извилистую тропинку и цепляясь руками за траву и ветки. Одолев крутой склон, оглядываюсь на Гарри: он так и стоит на берегу ручья, закрывая руками лицо. Его губы шевелятся, как будто он выкрикивает мое имя, но я слышу только вой сирены – обжигающий уши и отдающийся внутри оглушительным эхом.
Всю свою жизнь меня готовили к этому звуку. Я еще и ходить-то не научилась, а уже знала, что вой сирены означает смерть. Что Нечестивые каким-то образом проломили забор и разгуливают по деревне. Что надо скорей хватать оружие, лезть на платформы и поднимать лестницы – даже если внизу еще остались живые люди.
По словам мамы, в самом начале, когда ее прапрапрабабушка была еще ребенком, сирена выла почти не смолкая, а деревню без конца осаждали Нечестивые. Но со временем заборы укрепили, сформировалась Стража, и вторжения стали большой редкостью: в последние годы тревога всегда была учебная. Я не говорю, что на моей жизни сирена ни разу не выла по-настоящему, но я прекрасно умею стирать ненужные воспоминания. Поверьте, это не делает меня беспечной: бояться Нечестивых можно издалека.
Чем ближе я подхожу к краю деревни, тем медленнее передвигаю ногами. Я уже вижу, что платформы на деревьях забиты битком, некоторые лестницы подняты. Всюду царит хаос. Матери тащат за собой плачущих детей, в траве и на дорогах разбросаны вещи.
Тут сирена резко умолкает. Наступает тишина, все замирают на месте. Чей-то ребенок продолжает реветь, на солнце набегает туча. Небольшой отряд Стражей ведет кого-то к собору.
– Мама… – обмирая, шепчу я. Не знаю как, но я все понимаю в ту же секунду. Напрасно я замешкалась у ручья, напрасно позволила Гарри держать под водой мои руки, пока мама поджидала меня дома, чтобы пойти к забору высматривать отца.
Кое-как переставляя задеревеневшие ноги, я иду ко входу в собор – старинному каменному зданию, построенному задолго до Возврата. Его тяжелые деревянные ворота широко распахнуты. Деревенские жители расступаются, пряча глаза и пропуская меня вперед. На краю толпы кто-то бормочет: «Она подошла слишком близко, вот ее и цапнули».
Внутри холодно: каменные стены словно впитывают все тепло из воздуха. Волосы на моих руках тотчас встают дыбом. В тусклом свете я различаю Сестер, окруживших плачущую и стонущую женщину – живую. Моя мать прекрасно знала, что от забора и от Нечестивых надо держаться подальше. Слишком много жителей деревни погибли именно таким образом. Должно быть, она увидела в лесу отца… Я зажмуриваюсь: все тело заново пронзает боль утраты.
Я должна была пойти с ней.
Мне хочется свернуться в клубок, спрятаться от всего, что случилось. Вместо этого я подбегаю к маме, падаю, кладу голову ей на колени, беру ее руку и прижимаю к своим волосам.
Если бы меня попросили свести всю жизнь к одному впечатлению, я бы описала его так: мы с мамой сидим у камина, она ласково перебирает мои волосы и рассказывает истории о жизни нашей семьи до Возврата.
Теперь руки у мамы липкие от крови. Я закрываю глаза, лишь бы не видеть этого, не знать, насколько серьезна рана.
Мама успокаивается, ее руки начинают машинально гладить мои волосы, стягивают бандану. Она качается и что-то тихо бормочет, но слов не разобрать.
Сестры на время оставляют нас в покое. Они стоят поодаль – вместе с избранными Стражами, так называемой Гильдией, – и решают мамину судьбу. Если Нечестивые ее поцарапали, за мамой долгое время будут тщательно присматривать, хотя заразиться таким образом и невозможно. Но если ее укусили – а значит, заразили, – то исхода может быть только два. Убить ее прямо сейчас – или бросить за решетку, дождаться смерти и прогнать за забор. Решать предоставят моей маме, если признают ее вменяемой.
Спасти душу, умерев быстрой смертью, или вечно мыкаться среди Нечестивых?
В школе нас учили, что изначально, сразу после Возврата, зараженным не предоставляли такого выбора. Их убивали почти сразу. То было до перемен к лучшему, когда никто еще не верил, что живые смогут одержать победу в противостоянии с мертвыми.
Но потом одна зараженная – вдова – обратилась к Сестрам с мольбой отпустить ее в Лес, к мужу. Она просила не отнимать у нее права сдержать супружеские клятвы, данные любимому. Жизнь к тому времени успела войти в нормальное русло – люди успокоились, насколько это вообще возможно в мире Нечестивых. И вдова привела очень веский довод: единственное, что по-настоящему отличает живых от Нечестивых, это свобода воли, возможность выбора. Она сделала выбор и хочет остаться с мужем. Сестры долго спорили с Гильдией, но последнее слово в нашей деревне всегда за Союзом Сестер. Одной Нечестивой больше, одной меньше – невелика разница, решили они. Три Стража сопроводили вдову к забору и держали ее в клетке у ворот до тех пор, пока зараза не сделала свое дело, а затем вытолкали в Лес.
Не представляю, как можно обречь человека на такую судьбу. Но свободная воля есть свободная воля.

II

– До прихода брата ты побудешь с нами, – говорят мне Сестры.
Джед до сих пор не вернулся с дозора. Сестры отправили за ним гонца, однако мама к этому времени наверняка умрет, и переубедить ее Джед не успеет.
Она решила отправиться к Нечестивым. Я точно знаю, что брат свалит всю вину на меня. Скажет, что я должна была сама принять решение и попросить Стражей убить маму.
Не знаю, как мне отвечать на его упреки.
Предание живого человека Лесу – непростой ритуал. Стражам давно известно, что спешить тут нельзя – живой человек, пусть и зараженный, становится пищей для Нечестивых. Они попросту его съедают.
Однако и держать укушенных в деревне, среди живых, очень опасно. Стражи не вправе рисковать, потому что никто не знает, когда именно зараженный человек умрет и Возвратится. Все зависит от тяжести травмы: после маленького укуса организм может тщетно бороться с заразой несколько дней, а от большого количества укусов Возврат происходит в считанные секунды.
Поэтому Стражи разработали сложную систему ворот и блоков, которая позволяет до самой смерти держать зараженного в своеобразном чистилище между миром живых и Нечестивых. Сюда-то и поместили мою маму, а я сижу рядом и слушаю, как она щелкает зубами, точно кошка, приметившая птицу: зараза бушует в ее теле. Она не в состоянии говорить и ничего не понимает.
К ее левой лодыжке привязана толстая веревка, которую мама рассеянно теребит. Мы все ждем неизбежного, но, судя по ране, Возвратится она не раньше завтрашнего дня.
Я сижу по одну сторону забора, а мама по другую. Наедине нас не оставляют: боятся, как бы я от горя не спятила и не распахнула ворота. Нечестивые не заставят себя долго ждать, и начнется вторжение. К нам с мамой приставили личного Стража – приятеля моего брата. Именно он будет открывать и закрывать ворота, именно он убьет меня, если я кинусь к матери после ее Возврата. Такое соглашение я заключила с Сестрами: они разрешили мне побыть с мамой, но в случае чего меня убьют сразу, без разговоров.
Я сижу, обхватив колени руками. Ноги давно отнялись: сердце как будто отказалось качать по ним кровь.
Я дожидаюсь маминой смерти.
Время потеряло всякий смысл, кроме одного: это медленный марш к Возврату моей матери. Если бы оно стало чем-то материальным, осязаемым… Тогда я могла бы схватить его, встряхнуть и остановить. Увы, время ускользает и течет дальше, день идет своим чередом. Меня приходят проведать соседи, однако сказать им особо нечего. Жена моего брата, Бет, передала, что молится за нас, но Сестры не позволяют ей вставать с постели: любое движение может привести к выкидышу.
Один раз я видела Гарри: он стоял поодаль в ярком свете полуденного солнца. Я рада, что он так и не решился подойти, не попытался заговорить со мной о сегодняшнем утре, когда он держал мои руки под водой и не пускал меня к маме.
Интересно, он до сих пор считает, что мы вместе пойдем на Праздник урожая? Разумеется, из-за одной смерти Праздник не отменят. Сестры часто напоминают нам, что таков порядок вещей после Возврата: жизнь продолжается несмотря ни на что. Мы будем вечно нести бремя ее цикла.
На закате Кассандра приносит мне ужин и садится рядом. Закат сегодня до боли прекрасен, на бледном лице и белокурых волосах Кэсс играют яркие краски. Страж держится на почтительном расстоянии, зная, что конец близок. Меня попеременно терзают два чувства: надежда, что скоро мама Возвратится и ее мукам придет конец, и страх, что она уйдет слишком рано и я потеряю ее навсегда.
Несколько минут проходят в тишине, а потом я спрашиваю:
– Кэсс, ты веришь в океан? Думаешь, он существует?
Я наблюдаю за игрой света в вершинах деревьев, за причудливыми искаженными тенями.
– Напомни-ка, что твоя мама говорила про океан? – тихо и ласково спрашивает она.
– Что это огромный водный простор без конца и края.
Кэсс никогда не пыталась развеять мои иллюзии и внимательно слушала истории о жизни до Возврата, передаваемые из поколения в поколение женщинами нашей семьи. Однажды мама Кэсс даже запретила ей со мной водиться – мол, я забиваю голову ее дочери богохульным враньем. Но деревня наша слишком мала, чтобы подобный запрет мог кого-то остановить.
– Я просто не представляю, как в мире может быть столько воды, Мэри, – говорит Кэсс в очередной раз. Ее глаза ярко блестят в закатных лучах. – И не могу представить себе место без Нечестивых. – Она хмурит брови. – Ведь если бы такое место было, мы жили бы там, а не здесь.
Крупная слеза набухает в уголке ее глаза, переливаясь на заходящем солнце, и наконец стекает по щеке: Кэсс слишком больно видеть мою маму в загоне. Я обнимаю подругу, укладываю ее голову себе на колени, отвернув от Леса, и глажу белокурые волосы, как мама раньше гладила мои. Мы вместе смотрим на загорающиеся окна деревенских домов. Когда моя мама была совсем маленькой, в рождественскую ночь Сестры запускали старый генератор. Эту историю я еще не рассказывала Кэсс и хочу рассказать сейчас – о том, как раз в году наша маленькая деревушка сияла ярче неба.
Но Кэсс уже перестала плакать и только хлюпает носом. Лучше не буду забивать ей голову своими «небылицами».
Уходя, она умоляет меня пойти с ней. Но я не могу. Я объясняю, что должна быть здесь, когда все случится. Кэсс от ужаса закрывает руками рот и убегает в деревню.
Мне хочется убежать вместе с ней, спрятаться где-нибудь и навсегда забыть этот день. Однако я остаюсь. Пальцы дрожат, воздух застревает в горле. Я должна увидеть, во что превратится моя мать. Сегодня утром я бросила ее одну и обязана ей хотя бы этим.
Снова смотрю за забор. Глядя на последние лучи заходящего солнца, от которых мне под ноги ложатся перекрещивающиеся тени ветвей, я немного затуманиваю зрение, и железная сетка забора сразу пропадает. Вокруг меня – целый, ничем не разделенный мир.
– Мам? – шепчу я на рассвете. Ночью было новолуние, и я просидела несколько часов в полной темноте, слушая шорохи за забором и воображая худшее. Каждый хруст и треск означали, что Нечестивые наконец нашли слабое место в железном заборе и проломили его.
Теперь воздух стал влажнее и светлее. Я подползаю на четвереньках поближе к загону, в котором сидит моя мать. Она там, неподвижно лежит на земле. Мне начинает казаться, что она умерла и вот-вот Возвратится. Желчь и ужас поднимаются по горлу, я хочу закричать, но не могу выдавить ни звука, так и сижу с открытым ртом и оскаленными зубами.
Хотя ноги путаются в юбках, я ползу дальше и почти успеваю добраться до забора, когда слышу предостерегающий крик Стража.
– Она еще жива! – Не знаю, откуда мне это известно, но это правда.
Страж оглядывается, видит, что поблизости никого нет, и кивает. Я хватаюсь пальцами за тонкую ржавую сетку и чувствую, как острый металл впивается в ладони.
– Океан, – бормочет мама. Потом резко вскидывает голову и оглядывается по сторонам: ее глаза широко распахнуты и расфокусированы, но прозрачны. Она подползает к забору и сплетает свои пальцы с моими.
– Океан, Мэри, океан! – яростно бормочет она. Я начинаю бояться, что Страж решит, будто она Возвратилась, и убьет меня, но отнять руки от забора не могу: слишком крепка ее хватка.
– Океан такой красивый. – Она снова и снова повторяет одно и то же, глаза блестят от непролитых слез. – Вода, волны, песок, соль! – Мама начинает трясти забор, и волны разбегаются по железной сетке в разные стороны. Откуда в ней взялась такая сила? Она ведь так долго умирала…
– Оно пожирает меня, – уже шепотом произносит мама и гладит пальцем мою руку. – Девочка моя. Не забыть бы мою девочку. – Слезы катятся из ее глаз, я слышу крик Стража, а в следующий миг мама падает на землю, и наши руки разлучаются – навсегда.

***

В секунды между смертью мамы и ее Возвратом я перестаю верить в Бога.

@темы: триллер, мистика, подростки, новинка, Кэрри Райан

---

"Одиночка" Джеймса Фелана: один на один с катастрофой

Постапокалиптическая тема всегда волновала умы писателей. Когда система ценностей рушится вместе со старым миром, приходится заново решать, что для тебя по-настоящему важно. И на что ты готов, чтобы выжить.
Представляем вам нашу новинку - подростковую трилогию австралийца Джеймса Фелана "Одиночка". Это история о мальчике, на долю которого выпало самое непростое испытание из возможных (обложки кликабельны).

Эпизод первый: "Охотники"
Австралийский школьник Джесс ехал в вагоне нью-йоркского метро на экскурсию к Мемориалу жертвам теракта 11 сентября, когда в результате страшного взрыва поезд потерпел крушение. В живых остались только Джесс и трое его друзей. Выбравшись на поверхность, они обнаруживают, что город лежит в руинах, а люди, которым удалось выжить, заражены страшным вирусом, превратившим их в кровожадных зомби...

Эпизод второй: "Выживший"
Друзья Джесса погибли, и он остался один в огромном разрушенном городе, по улицам которого бродят толпы монстров, готовых в любую минуту расправиться с ним. Но вскоре он понимает, что где-то есть другие люди, избежавшие заражения. Вот только многие из них опаснее зомби.

Эпизод третий: "Карантин"
Джесс выжил после ужасной катастрофы и даже обзавелся новыми друзьями. Теперь в Нью-Йорке объявлен карантин, порядок в городе контролируют военные. Казалось бы, все самое страшное уже в прошлом. Но оказывается, что главная битва за спасение еще впереди, и Джессу предстоит сыграть в ней далеко не последнюю роль...

Кликните, чтобы прочесть отрывок из первого романа Фелана - "Охотники".

1

Вокруг была темнота. Я даже не мог понять, открыты ли у меня глаза. Это напоминало страшный сон, но я точно знал, что все произошло на самом деле. Мне было больно. Меня чем-то придавило. Казалось, я остался один во всем мире. Я ничего не слышал, но точно знал, что где-то там должны быть звуки. Должны быть другие люди.
Я почувствовал прикосновение пальцев к лицу — осторожное, но настойчивое, ищущее. Через мгновение осознал, что это моя собственная рука — мокрая и липкая. Левую бровь пронзила острая боль. Я попробовал поморгать, но темнота не рассеялась.
Свет рассыпался снопом искр как раз в тот момент, когда ощущение собственного тела вернулось ко мне. На языке чувствовался едкий металлический привкус. Пахло дымом. Я попытался встать и не смог — что-то тяжелое навалилось на спину. Пришлось, ощупывая вокруг себя пространство, выползать из-под придавившего меня предмета…
В глаза ударил свет. Поплыли разноцветные круги. Показалось, что голова вот-вот лопнет от такого обилия света. Постепенно зрение вернулось, и я увидел сплошное…
— Джесс!
Кто-то из наших девчонок позвал меня. Мне помогли подняться, и я окончательно пришел в себя: будто сердце вновь заработало, стало перегонять кровь по жилам, будто схлынуло страшное наваждение.
Я увидел Анну. Это она ослепила меня фонариком. Рядом с ней стояла Мини. Дейв прислонился к крыше вагона. Я сообразил, что поезд завалился на бок. В вагоне было темно, как в брюхе гигантской рыбы. В слабом свете фонарика мои друзья казались бледными и очень напуганными, но, в общем и целом, с ними было все в порядке. Вспыхнул еще один сноп искр, раздался негромкий хлопок, и я увидел, что стало с другой частью нашего вагона.
— А остальные? — спросил я.
Дейв отрицательно покачал головой.
Я подавил приступ тошноты. Задрожал от внезапного озноба.
— А что…?
— Наверное, авария, — тихо произнес Дейв. — Наверное, поезд с чем-то столкнулся и сошел с рельсов. Видимость ограничена, впереди почти ничего не видно.
— Но ведь был какой-то огонь, помните? У нас за спиной, сзади. А потом удар, нет, скорее, хлопок. Вряд ли это просто авария. Больше похоже на взрыв, — сказала Анна.
Я прекрасно помнил этот звук — будто сильный сквозняк захлопнул тяжелую дверь где-то в дальнем конце дома. Я помнил огненный шар, который несся прямо на нас. Ерунда какая-то… Что могло загореться в бетонном тоннеле? Шар догнал вагон, лизнул дверь — и стало темно, мир сошел с рельсов.
— Да это точно террористы, — сказала Мини. — Мне ребята говорили, что в Нью-Йорке такое запросто может случиться. Наверное, в поезде была бомба, или на одной из станций. Террористы, точно!
— Нет, не террористы… — еле слышно, будто самому себе, сказал Дейв и замолчал.
— У нас такое было в Лондоне. Надо выбираться отсюда, — решила Анна.
— Нет, не террористы, — громко повторил Дейв.
— Если это террористы, могут быть еще атаки, — сказала Анна. — Поэтому давайте выбираться отсюда. Надо предупредить остальных.
Послышалось чье-то дыхание: частое, тяжелое, прерывистое. Я взял у Анны фонарик и посветил вокруг себя. Луч света изогнулся на крыше вагона и выхватил смешавшиеся в кучу ноги, затем головы — это были ребята из банды. На их лицах застыло бессмысленное, растерянное выражение.
— Давайте же выбираться! — резко, стараясь не сорваться на крик, выговорила Анна.
— А как же другие?
— Что другие? Будем сидеть рядом, пока они не умрут? Пока следующий поезд не размажет нас?
Анна сделала глубокий вдох и продолжила:
— А вдруг будет еще один огненный шар? Нам нужно позвать на помощь. Нужно найти спасателей. Нужно уходить отсюда.
Все стояли молча и не двигались. Мы ждали — ждали, пока кто-то сам найдет нас. Хотя было ясно, что помощь не обязательно придет быстро. Особенно, если в поезде есть другие выжившие. Анна была права.
Я посветил фонариком на заднюю дверь вагона. Саму дверь снесло — в проеме зиял чернотой тоннель. Но вдалеке, откуда-то сверху, сочился слабый свет.
— Ну что, как вы? Все могут идти? Мы сумеем добраться до света? — спросил я.
Остальные вслед за мной посмотрели вглубь тоннеля. А вдруг этот свет от приближающегося состава? Но свет не становился ярче, не двигался.
— Похоже на какой-то прожектор. Может, аварийное освещение… — сказал Дейв.
— А может, это с улицы, — предположил я. — Может, там люк или станция.
Я оперся рукой о перевернутую скамейку, повернулся и посветил фонариком в противоположный конец вагона. Луч был очень слабый — а чего еще было ждать от простенького динамо-фонарика: такие выдали всем «ооновцам» еще в первый день.
— Связи нет, — сказала Мини совсем рядом со мной.
— Мы же под землей…
— Тсс, — я перебил Дейва, и все замолчали. Слышался какой-то шорох. Я сделал несколько шагов вперед, осветил фонариком тела ребят из банды. Мистера Лоусона нигде не было видно. За кучей спутанных тел вагон будто сплющило, будто придавило крышей тоннеля. Подступила тошнота. Нет уж, это точно не авария.
Один из членов банды пошевелился. Дернул ногой. Протянул руку к свету. Застонал.
— О Боже! — выдохнула Мини и прижалась ко мне.
Я посветил на поднятую руку, затем на залитое кровью лицо, на глаза, смотрящие на меня. Парень моргнул, а потом медленно смежил веки.
— Стой здесь, — приказал я Мини. А сам, осторожно опираясь одной рукой о крышу перевернутого вагона, пошел вперед, переступая через искореженные тела парней из банды. Я нагнулся, чтобы прощупать пульс, и одновременно посветил фонариком на ноги парня — на их месте была только кровь, много крови. Рядом лежал внушительного вида пистолет, блестящий, автоматический. Я пощупал холодную шею этого парня и как можно быстрее вернулся к своим друзьям.
— Надо идти на свет, — сказал я.
— А этот…
— Нет. Пошли.
— Пошли, — сказала Мини. Дейв стал в дверном проеме и помог девчонкам спуститься на рельсы, практически ссадил их на руках, как маленьких. Интересно, это у него такой выброс адреналина и прилив силы, как бывает в экстремальных ситуациях? Когда, например, родители способны поднять целую машину, чтобы вытащить из-под нее ребенка. Я спускался последним и чуть не упал, споткнувшись о шпалу. Еле удержал фонарик.
Мы молча шли по путям, будто оглушенные. Все сильнее пахло дымом. Мы двигались цепочкой, положив руки друг другу на плечи. Оказывается, надпись «ООН» на куртках была сделана светоотражающей краской. Мы напоминали команду спасателей, спасателей, которые торопились убраться с места катастрофы. Перед глазами стоял взгляд того парня из банды — я постарался как можно быстрее отогнать это воспоминание.

— Пришли, — сказала Анна. Прямо над нами был источник света: на высоте человеческого роста виднелся люк с отодвинутой крышкой, в который вытягивало дым. Серые зимние тучи казались неестественно яркими.
— Дай-ка мне фонарик, — попросил Дейв.
— Я посвечу, — ответил я и покрутил пластиковый колпачок на конце ручки: луч стал ярче. Я пошарил фонариком по стенам тоннеля, нашел скобы лестницы.
— Все смогут залезть? — спросил Дейв.
— Да! — мы ответили быстро, почти одновременно.
Первым стал подниматься Дейв, заслонив собой почти весь свет из люка. За ним сразу полезла Анна. Я дождался, пока он поможет Анне выбраться наверх, и направил фонарик прямо на металлические скобы, чтобы Мини было виднее.
Когда она поднялась, я посветил на циферблат часов, выключил фонарик и спрятал его в карман. Было начало второго. Получается, целый час в вагоне я пролежал без сознания. Почему же они мне ничего не сказали? Тоже были без сознания?
— Джесс! Чего ты там застрял? — донесся голос Дейва.
Я схватился за первую пыльную скобу и полез наверх — скоба за скобой, скоба за скобой. Где-то на полпути мне стало нехорошо, пришлось остановиться. Уши заложило, в голове стучало, будто она вот-вот лопнет.
— Джесс! Ну что ты там возишься! — закричала сверху Анна.
Уже почти у самого выхода меня подхватили крепкие руки и вытянули из темноты. Вокруг был холодный зимний асфальт. Я стоял на коленях прямо посреди Манхэттена. Машин не было. Привычных звуков — тоже не было. Только издалека доносился шум стройки — будто миллионы строителей одновременно решили возвести целый город.
Ребята сидели вокруг меня на корточках. Анна держала Мини за плечо. Шел снег — крупными мягкими хлопьями — как раз по такому отлично кататься на лыжах. И одновременно шел дождь, превращая снег на асфальте в грязь. Я закрыл глаза, почувствовал, как на веки опускаются снежинки.
— Джесс!
Я открыл глаза и вдруг понял, почему не было слышно машин. Они как попало стояли по всей улице, врезавшиеся одна в другую. У некоторых горели фары, у некоторых работал двигатель и дымили выхлопные трубы. Улица в обе стороны была перекрыта бесконечными пробками.
— Джесс! — повторила Мини.
Анна и Дейв смотрели вперед. Я проследил за их взглядом и увидел группу человек в тридцать-сорок.
— Пойдем к ним? — спросила Анна.
Дейв отрицательно мотнул головой.
— Посмотри на них. Внимательно.
Я присмотрелся к группе. У большинства были задраны вверх головы. Остальные стояли на коленях, будто что-то искали или молились.
— Что они делают? Они что… пьют? — выговорила Мини.
Люди в группе чуть сдвинулись, и стало видно, что они стоят вокруг сломанного пожарного гидранта, из которого фонтаном бьет вода. Раскрытыми ртами они пытались поймать воду. Некоторые пили прямо из луж на земле
— Вон мистер Лоусон! — воскликнула Анна.
Анна не ошиблась. К нам действительно направлялся мистер Лоусон. Выглядел он странно. Рукав на куртке оторван, взгляд застывший, шаг неестественно ритмичный.
— Мистер Лоусон! — закричал я.
Он не ответил.
— Какой-то он странный, — сказала Мини.
Даже в десяти метрах мистер Лоусон не замечал нас — смотрел куда-то мимо.
— Мистер Лоусон!
Прямо перед нами он вдруг остановился, упал на колени и пригоршнями стал зачерпывать воду из лужи, уставившись в нее пустыми глазами.
— Мистер Лоусон! С вами все в порядке?
Анна хотела было нагнуться к нему, но Дейв ее резко остановил.
— Боже мой! — выговорил он. — Они… Они там…
Я глянул на Мини — она смотрела на людей у колонки — и оцепенел от ужаса. Все происходило как в замедленном кино.
Кроме людей, ловящих воду из гидранта, и тех, кто пил прямо с земли, была еще одна группа, поменьше: они склонились над телами на асфальте.
Как животные.
В ужасе я понял, что они впились губами прямо в тела погибших. Они пили! Они пили отовсюду! Они пили все!
А потом они заметили нас.

@темы: триллер, подростки, антиутопия, новинка, Джеймс Фелан

---

Книгофото-2

Продолжаем публиковать атмосферные фотоподборки с книгами.
Первый выпуск - здесь.

+50

@темы: фото, интересное о книгах

---

Субботний клуб Бернара Вербера. Часть 34

[Сфинкс]

По-гречески «сфинкс» означает «душительница». У египтян встречаются сфинксы, сторожащие пороги, за которые не следует переступать. У этих сфинксов тело льва и голова женщины. Их лица, как правило, выкрашены в красный цвет и обращены к той стороне горизонта, откуда появляется солнце. Считалось, что они слышат, как движутся планеты, и знают разгадку всех тайн вселенной. В Египте переступить порог, охраняемый сфинксом, означает разрушить все табу и запреты.
В Греции сфинксом называли развратное чудовище женского пола с орлиными крыльями. Но крылья эти слишком малы, чтобы поднять сфинкса в воздух. Греки всегда изображали сфинкса пышногрудым. Согласно легенде, Сфинкс истребил население Фив, задавая прохожим загадку и пожирая тех, кто не мог ответить.
Загадка была такова: «Кто утром ходит на четырех ногах, в полдень на двух, вечером на трех?» Эдип дал правильный ответ – это человек. Действительно, в детстве человек ползает на четвереньках, достигнув зрелости, он ходит на двух ногах, а состарившись, опирается на посох, третью ногу.
Сфинкс символизирует загадку, которую человечество должно разгадывать на каждом этапе развития.
Задав вопрос, чудовище заставляет человека осознать, как далеко простираются границы его познания. Если этого осознания не происходит, следует наказание – смерть.

[Индейская западня]

Канадские индейцы делают очень простые западни для медведей. Это большой, обмазанный медом камень, подвешенный на веревке к ветке дерева. Как только медведь замечает то, что он считает лакомством, он подходит и пытается схватить камень, ударив его лапой. Камень начинает раскачиваться как маятник и ударяет медведя. Медведь нервничает и начинает изо всех сил колотить по камню. Чем сильнее удары медведя, тем сильнее удары, которые он получает в ответ. В конце концов медведь отправляется в нокаут.
Медведь не способен подумать: «Может быть, стоит прервать замкнутый цикл насилия?» Он чувствует только обиду. «Меня бьют, я даю сдачи!» – говорит он себе. Его бешенство нарастает. А ведь если бы он перестал драться, камень перестал бы раскачиваться, и зверь, обретя былое хладнокровие, возможно, заметил бы, что это всего лишь предмет, привязанный к веревке. И ему осталось бы только перегрызть веревку и слизать мед с упавшего камня.

[Самооценка]

Был проведен эксперимент, выявляющий механизм самооценки. Сначала социологи предлагают группе молодых людей пройти несколько очень простых тестов на общее развитие. Испытуемые легко справляются с заданием, после чего их приглашают в комнату, где находятся молодые женщины. Успешно прошедшие тест, то есть все участники эксперимента, спокойно знакомятся с самыми красивыми девушками.
Следующей группе молодых людей также предлагают тесты, но на этот раз повышенной сложности. Никто из них не справляется с заданием. Встречаясь с девушками, они решаются заговаривать только с наименее привлекательными из них.
Если в эксперименте участвуют девушки, результат тот же. Если девушки успешно справляются с легкими тестами, то, не смущаясь, знакомятся с самыми привлекательными юношами и с презрением относятся к тем, кого считают недостойными своего внимания.
Так, с помощью простого опыта, можно управлять самооценкой. Каждый человек постоянно получает хорошие или плохие оценки от общества, в котором живет. Его самооценка то поднимается, то снижается в зависимости от похвал или порицаний. Цель того, кто стремится стать по-настоящему свободным, – избавиться от зависимости от «кнутов и пряников» и самому выставлять себе баллы. Тогда для того, чтобы поднять свою самооценку, можно пойти на риск, пытаться сделать нечто по-настоящему сложное, чтобы понять, на что вы способны. Но не следует сильно расстраиваться, если вы потерпите неудачу. Победа зависит от многих факторов, помимо вашего таланта. Так что праздновать следует не победу, а то, что вы вообще отважились рискнуть.

@темы: Бернар Вербер, Клуб "Эрудит"

---

Согласны? :)

@темы: фото

---

Дочковедение. Отцы, воспитывающие дочерей

Мы ждали, ждали и наконец дождались! На этой неделе в магазины поступила новая книга Найджела Латты - новозеландского детского психолога, уже хорошо знакомого вам по книгам "Сынология" и "Прежде чем ваш ребенок сведет вас с ума". На этот раз Латта предлагает поговорить о маленьких женщинах, понять которых иногда бывает даже сложнее, чем их мам.

Чего хотят для своих дочерей все отцы? Трудно ли найти с девочками общий язык? Как стать для дочери опорой и при этом научить ее быть самостоятельной? Вы – обеспокоенный отец, озадаченный дедушка или опекун, чьим заботам поручили чужих дочерей? Значит, эта книга для вас.

Методика Найджелы Латты проста: реальные решения, основанные на практическом опыте, эффективная стратегия вместо лозунгов и банальностей, а также неизменное чувство юмора, которое выручает даже в тупиковых ситуациях.

Как написал журнал "Счастливые родители" о "Дочковедении", "у всех отцов есть примерное представление о том, как думают мальчики. А что делать папам девочек? Читать книгу Найджела Латты!"
Предлагаем вам этим и заняться. Ниже вы найдете предисловие к "Дочковедению" и главу, посвященную разговорам отцов с дочерьми.

Предисловие
Сладости, пряности... и немного напалма

В модных джинсах и розовом топе, открывавшем слишком много кожи для тринадцатилетней, она выглядела сладкой, как фальшивый кленовый сироп, однако я работаю с подростками достаточно долго, чтобы знать: содержание книги и ее обложка редко бывают связаны друг с другом.
Если вдруг вы потеряетесь в глуши, не вздумайте есть красные ягоды — скорее всего, именно они окажутся ядовитыми. Точно также опасайтесь ярких девчушек — они самые кусачие.
Ее привели мама и папа, хотя вернее будет сказать, что они заманили ее в мой кабинет смесью угроз, подкупов и мольбы. Мама застряла в пробке, и пока нас было только трое.
Недавно Кара обнаружила, что может добиться своего, постоянно терроризируя и приводя в ужас своих родителей. Она была недостаточно взрослой, чтобы понять те веские причины, по которым они пугаются, слыша ее угрозы уйти из дома каждый раз, когда им вздумается возражать на ее бесконечные требования.
— Питер, мне кажется, Аманда приедет еще не скоро. Почему бы нам не начать прямо сейчас? — спросил я ее отца. — Что вас ко мне привело?
Папа бросил взгляд на Кару, которая послушно закатила глаза и сползла в кресле с таким видом, будто происходящее было ей абсолютно неинтересно, и при этом она наслаждалась каждой секундой драмы.
— У нас периодически возникают проблемы.
Кара посмотрела на него и изобразила долгую, презрительную, хорошо отрепетированную ухмылку.
— Какие же? — спросил я.
— Судя по всему, мы ни в чем не можем найти согласия.
— Нет, — отрезала Кара, и яд в ее голосе заставил бы содрогнуться даже австралийского шипохвоста. — Это неправда.
— Видите? Нынче мы спорим по любому поводу.
— И что?
— Мне и твоей маме это не нравится, и я уверен, что ничего хорошего для...
— Знаешь, если бы мама не была такой тварью, никаких бы споров не было.
Я видел, что Кара начинает заводиться. По моему опыту, тринадцатилетние девочки немного похожи на динамит, который слишком долго пролежал на солнце: через какое-то время у него начинает протекать гелигнит, и в конце концов требуется лишь небольшой удар, чтобы все взлетело на воздух.
— Пожалуйста, не говори так о своей матери, — сказал Питер.
Большинство из нас не отреагировало бы на эту фразу. Питер говорил твердо, но разумно. Он не ругался, не угрожал и не повышал на нее голос. Он даже сказал "пожалуйста". Но все это не имело значения, потому что Каре требовался повод, и этот годился не хуже любого другого.
— Пошел к черту! — крикнула она, вскочила на ноги, разразилась плачем и приняла позу мученицы — всё в одном движении. — Ты такой же, как она. Ты всегда на ее стороне и никогда меня не слушаешь. Иди к черту — я не обязана сидеть здесь и все это терпеть.
Прежде, чем Питер успел что-либо сказать, она вылетела из комнаты, так сильно хлопнув дверью, что стена за моей спиной задрожала.
Мы молча сидели, дожидаясь, пока вокруг в прямом и переносном смысле осядет пыль. На лице Питера было выражение, которое я не раз наблюдал за годы работы: любопытное сочетание пробирающего до костей стыда и полного отчаяния.
— Вы знаете, откуда произошло слово "напалм"? — спросил я. (Работая с мужчинами, ты можешь быть уверен, что они почти всегда знают, что такое напалм).
— Извините?
— Напалм. Знаете, откуда это слово?
Он покачал головой:
— Нет.
— Оно составлено из двух компонентов, которые используются для превращения горючего в гель: нафтеновая и пальмитиновая кислоты. На-палм.
— Правда?
— Да. Нафтеновая часть берется из неочищенной нефти, а пальмитиновая — из растительного пальмового масла. Впервые их использовали во Вторую Мировую войну, 17 июля 1944 года, во время бомбардировки топливного склада во Франции. А знаете ли вы, в чем секрет хорошего напалма?
— Он должен быть липким, — ответил Питер.
— Точно, — ответил я, вновь подумав о том, как замечательно работать с мужчинами, которые знают о таких вещах, как секрет хорошего напалма. — До его появления проблема состояла в том, что вещество зажигательных бомб повсюду разливалось и очень быстро выгорало. Нужно было найти что-то одновременно липкое и горючее.
— Понимаю, — сказал он. — Она постоянно заливает нас напалмом.
— Воспитывать дочь может быть непросто, — произнес я, и он медленно кивнул, соглашаясь. — Вам говорят, что это сплошные сладости и пряности, но никто не рассказывает о напалме.
— В половине случаев я не представляю, что с ней происходит, — ответил он. — Когда она была маленькой, все было не так плохо, но сейчас... Боже мой. Почему никто не напишет книгу и не объяснит нам, несчастным, сбитым с толку отцам, что творится в головах их дочерей?
— Вообще-то, — ответил я, — именно этим я сейчас и занимаюсь. Думаю, вы вполне можете попасть в предисловие, которое я как раз ищу.
Он засмеялся.
— О чем будет книга?
— Что-то вроде руководства для отцов по воспитанию дочерей. Я расскажу, почему девочки кажутся такими необычными, хотя на самом деле это не так, и объясню важные правила, которым научился у тех пап и дочерей, что ко мне обращались.
— Например?
— Например, не быть большой девчонкой.
Питер вновь засмеялся.
— Что это значит?
— Это значит, что если у вас дочь, вы не обязаны быть женщиной, чтобы ее воспитывать.
— Слава Богу, — сказал он. — Если б я был, как она, через день наш дом превратился бы в дымящиеся руины.
В эту секунду в мой кабинет вошла Аманда, выбравшаяся, наконец, из своих дорожных передряг.
— Где Кара? — спросила она.
— А ты знаешь, что напалм делают из пальмового масла? — спросил ее Питер.
— На-что? — удивленно спросила она.
Мы с Питером посмотрели друг на друга, улыбаясь и наслаждаясь братством, которое может возникнуть, только когда мужчины делятся технической информацией о зажигательных бомбах.
Такие разговоры — для настоящих мужчин.
Как и эта книга.

5
Разговоры с девочками: общение с другой стороной

Лучшим примером того, как по-разному мужчины и женщины разговаривают, служат телефонные беседы с нашими родственниками. Если она говорит по телефону со своими родителями, обычно это занимает больше времени, чем ваш разговор с вашими, однако настоящие различия возникают потом. Время от времени мужчины имеют обыкновение спрашивать: "Как поживают твои родители?"
Задавая такой вопрос, мы хотим знать главное: что они живы, и с ними все в порядке. Однако женщины воспринимают это как запрос на дословное изложение всего разговора. К нашему сожалению, они часто начинают пересказывать свою беседу с родителями прямо во время телепередачи, которую мы в данный момент смотрим. Они думают, что мы заботимся о наших родственниках больше, чем о том, что показывают по телевизору. В целом это так, но в данный момент нам интереснее телевизор.
Вот было бы здорово, если б они клали трубку и просто говорили: "Они живы, и у них все в порядке".
Ведь если честно, что еще вам хочется знать?
Верно и обратное, поскольку, когда мы кладем трубку, она спрашивает:
— Как твоя мама?
— Нормально.
— Что у нее происходит?
— Ну... не знаю. Все как обычно.
— Что она сказала?
Вы пожимаете плечами:
— Она в порядке, папа тоже в порядке.
— Вы говорили дольше, чем просто "в порядке" — ты двадцать минут висел на телефоне.
— Знаешь, мы говорили, конечно... но в целом у них все нормально.
Она хмурится, и в этот момент вам следует быть очень осторожным, поскольку вы стучите в двери скандала и должны соображать, что говорите.
Почему у женщин и мужчин такие разные способы коммуникации? Это мы обсудим в главах о личности и мозге, но если вкратце, мужчины и женщины существуют в разных культурах. Я не думаю, что мы с Марса и с Венеры, но у мужчин и женщин действительно фундаментально разные способы удовлетворения коммуникативных потребностей. Дело не в правильной или неправильной коммуникации — дело в понимании того, что иногда мы удовлетворяем их совершенно по-разному.

Сбор информации

Общаясь, мужчины почти всегда предполагают конкретный результат разговора, но у женщин результатом часто служит само общение. Во время работы мужчины и женщины сравнительно одинаково сосредоточены на результате, однако в личных отношениях с близкими и друзьями мы говорим по-разному.
Что это значит для вас как для отца девочки? Должны ли вы научиться говорить, как она? Или вам придется сидеть, держа в руке пластмассовую чашку, и обсуждать с ней фей и пони? Надо ли вам слушать бесконечные разглагольствования о том, кто что кому сказал и сделал сегодня в школе?
Иногда надо, иногда нет.
Как у отца дочери, у вас есть одно большое преимущество: разговаривать с девочками гораздо проще, чем с мальчиками. Большую часть времени из мальчиков слова не вытянешь, а с девочками все наоборот.
Мой сын, которому на момент написания этих строк было девять лет, довольно сдержанно рассказывает, как прошел его день. Если я спрашиваю, как дела в школе, чаще всего он отвечает: "Нормально". Если я спрашиваю, чем он занимался, он может рассказать об одном — двух занятиях, но не более. Даже если школа сгорит дотла, он все равно скажет, что его день прошел "нормально".
Сравните это с ответом, который я получаю, задавая тот же вопрос его однокласснице, одной из его лучших подруг. Она великолепна. Стоит лишь спросить, как дела в школе, и мы узнаем все, что случилось с момента, когда мы задавали ей тот же вопрос в нашу последнюю встречу. Это лучший способ быть в курсе последних новостей. Она не только знает, как поживают другие дети, но и чьи родители развелись, кто с каким родителем живет, и даже некоторые детали из жизни самих родителей.
Ее способность знать все это в девять лет свидетельствует о естественной склонности девочек собирать социальную информацию. Я твердо убежден, что девятилетние девочки — лучшие шпионы, какие только могут существовать в природе. Сбросьте их на парашюте в местную школу, и скоро у вас будет доступ к любой информации, какая вам только понадобится. Гарантирую, что маленькая подруга моего сына за неделю смогла бы добыть коды запуска советских ракет.

Большая тройка

Часто простой акт общения с другим человеком люди делают похожим на конспект диссертации по ракетостроению. Существует огромное количество литературы, посвященной общению. Некоторые из этих книг полезны, другие глупы. Иногда единственный способ что-то сказать — просто взять и сказать.
Общение не так сложно, как ракетостроение, если, конечно, это не разговор двух ученых, обсуждающих системы реактивных двигателей. Для остальных из нас разговор — это просто разговор.
Не больше, не меньше.
Ниже я представляю инструкцию для пап по разговору с девочками, сведенную к трем простым пунктам. В ней нет ничего сложного, никаких специальных терминов или фраз, которые надо запоминать.
1. Прилагайте усилия.
Не могу не подчеркнуть важность усилий. Не надо делать ничего особенного, надо лишь делать что-то. Общение не происходит само по себе, для него нужно как минимум двое. Если вы вкладываете усилия, и ваша дочь видит, что ее папе с ней интересно, то даже если вы не всегда будете говорить правильные вещи, вы дадите ей то единственное, что нужно ей больше всего — ваше время.
2. Не пытайтесь постоянно решать проблемы.
Девочки не всегда хотят, чтобы вы решали их проблемы; иногда они хотят только поговорить о своих чувствах. Понять это может быть сложно, поскольку мы, будучи существами практичными, непременно стараемся найти пути решения. Как ни странно, иногда девочки хотят просто поговорить о проблеме, а не решить ее. Время от времени вам придется их решать, поскольку она будет ждать от вас помощи, но не делайте это постоянно. Иногда ей лишь хочется рассказать, как она себя чувствует.
3. Задавайте вопросы.
Помните, что вопросы не просто собирают информацию: они выстраивают связь между отцом и дочерью. Задавая вопросы, вы показываете, что вам интересно, а это очень хорошо. Поскольку мы — практичные существа, то предпочитаем задавать ровно столько вопросов, чтобы в проблеме можно было разобраться, после чего делаем ряд предположений, как эту проблему решить. Вставляйте в свой разговор вопросы — девочкам это нравится.
Вот и все: просто, как раз-два-три.
Конечно, я мог бы усложнить процесс, но не думаю, что мир нуждается в дополнительных сложностях. В нем и так достаточно всякой ерунды. Вы не должны говорить, как девочка — вы должны просто говорить со своей дочерью, и основная ваша задача — выслушивать ее. Чем чаще вы будете это делать, тем лучше она будет себя чувствовать и эффективнее разбираться с теми многочисленными трудностями, которые ожидают ее в жизни.

Отец, который временно потерял рассудок, голос и дочь

Через десять минут разговора с семейством Бартлетт я понял, что больше не могу игнорировать сидящее в углу крупное толстокожее. Миссис Бартлетт работала адвокатом, мистер Бартлетт — бухгалтером, а Салли было четырнадцать, и она была ужасна. Ужасна не всегда — только "ситуативно". До одиннадцати лет Салли росла замечательным ребенком, но с тех пор много воды утекло. Она не убивала котят, не грабила банки, но постоянно обижалась и оскорблялась. Родители привели ее ко мне, волнуясь из-за того, что она без конца на них злилась.
Впрочем, слоном была не она. Настоящим слоном в кабинете оказалось то, что мистер Бартлетт не говорил. Он делал прямо противоположное — испускал отчаянную тишину, а его жена и дочь ее заполняли.
— Подождите-ка, — сказал я. — Прежде, чем мы продолжим, я хочу задать вопрос.
Все посмотрели на меня — то есть почти все. Салли закатила глаза и уставилась в какую-то точку над моим столом, которая ее особенно раздражала.
— Почему вы ничего не говорите? — спросил я мистера Бартлетта.
Он смущенно поерзал в кресле, словно не привык привлекать к себе такое внимание.
— Я понял, что в обществе Салли лучше вообще ничего не говорить, поскольку все, что я говорю, обычно неправильно.
— Неправильно? — переспросил я. — И что, например?
— Честно? Понятия не имею, но что бы я ни сказал, оказывается не тем, чем надо.
Я посмотрел на Салли, чье полное боли лицо выглядело одновременно оскорбленным, обиженным и надменным.
— Да, ее легко обидеть, — сказал я. — Она просто рождена для того, чтобы обижаться.
Салли одарила меня одним-единственным злобным взглядом и отвернулась.
— Ух ты, — продолжил я. — Отлично. Таким взглядом ты могла бы убивать мух. Как органический инсектицид. Ты могла бы убивать их одним взглядом, причем этот взгляд был бы полностью биоразложимый и углеродно-нейтральный.
Папа засмеялся.
Салли — нет.
— Значит, вы действительно не разговариваете в ее присутствии?
— Конечно, я не всегда молчу, но стараюсь свести общение к минимуму.
— Почему? Боитесь сказать что-нибудь не то?
Он кивнул.
Я хорошо его понимал. Он был как солдат в Первую мировую войну, который отказывался покидать траншею и идти к немецким окопам по одной простой причине — все, кто это сделал, были сметены огнем немецких пулеметов.
— Вы как солдат в Первую мировую войну, который отказывается покидать траншею и нападать на немцев, потому что как только вы вылезете, вас тут же накроет пулеметная очередь, — сказал я.
Он засмеялся.
— Похоже, так и есть.
— Единственная ошибка, которую вы совершаете, в том, что у немцев были настоящие пули, а у нее — просто блеф. Она стреляет холостыми и надеется, что все вокруг испугаются, попрячутся и ничего не заметят.
Салли посмотрела на меня и снова фыркнула.
— Вот, — сказал я ее отцу, указывая на отсутствие крови и внутренностей, разбросанных по всему креслу, — все чисто. Она злобно посмотрела на меня, но не оставила ни царапины.
— Под таким углом я на это никогда не смотрел, — сказал он.
— Не беспокойтесь, что вы скажете что-то неправильное. Нет такого понятия, как правильное. Просто говорите и смотрите, что из этого выйдет. Если вы позволите ее блефу загонять вас в молчание, то будете сидеть в этих траншеях годами. Поднимайтесь на бруствер и начинайте плясать джигу. Вы должны вовлечь врага в остроумный обмен любезностями или даже нелюбезностями. Что бы вы ни делали, не позволяйте нескольким холостым очередям обманывать вас, вынуждая пригибать голову. Ей требуется, чтобы вы руководили, а не пятились.
Несколько секунд он обдумывал мои слова, а потом посмотрел на дочь.
— Это правда? — спросил он.
— Нет, — отрезала она.
Он взглянул на меня, и я подбодрил его кивком.
— А по-моему, правда, — продолжил он. — Отныне я буду говорить все, что думаю, а ты будешь учиться с этим жить.
Она вздохнула так, как вздыхают, если рядом сидит невероятно глупый, надоедливый человек, и сползла вниз в кресле.
— Я считаю, что тебе надо задуматься над тем, как ты говоришь со своей мамой, — сказал он.
И тогда слон встал, поправил подтяжки и вышел из комнаты.

Итоги
Разговоры с девочками

— Прилагайте усилия.
— Не пытайтесь все время решать ее проблемы.
— Задавайте больше вопросов.

@темы: новинка, Найджел Латта

---

Рецензия на "Тайны гномов" Вила Хейгена

А вот и первая ласточка - то есть рецензия на новинку Вила Хейгена "Тайны гномов".
 Али, огромное спасибо! Гномы вас не забудут.

"Честно говоря, когда я узнала, что вышла еще одна гномская книга, "Тайны гномов" - то немного разочаровалась: казалось бы, в "Энциклопедии гномов" уже написали все, что можно - зачем продолжать эксплуатировать эту идею? Но нет, Вил Хёйген и Рин Поортфлит меня приятно удивили. Если в прошлой книге они описывали быт и нравы гномов со слов их маленьких друзей, то на этот раз содержание книги - увиденное их собственными глазами. Волшебным образом художник и писатель уменьшаются до размера гномов и путешествуют по их миру - вернее, по нашему миру, но той его части, которая доступна только гномам. Из Кемиярви они едут к Полярному кругу, а оттуда отправляются в Сибирь (мне, как русскому читателю очень импонирует тот факт, что достаточно большая часть действия происходит у нас в России), из Сибири - к берегам Северного Ледовитого океана, где живут эскимосские гномы, и наконец - к берегам Енисея. Большую часть путешествия их сопровождает суровый русский гном Николас - а также разные животные и птицы, перевоспитанное меньшинство добрых троллей и гномы из других земель.

Как и в прошлой книге, мне очень импонирует, что автор не сюсюкает с читателем, не рассказывает ему про "мир маленьких гномиков" и т.д. Там все очень серьезно, и читая книгу, ребенок может извлечь из текста факты, которые могут пригодиться ему в жизни - например, что делать при обморожении. Есть там и какие-то бытовые их мудрости, которые будут очень полезны ребенку, например, такие:

"На чашах весов, что определяют успех или неудачу, паника падает на чашу с неудачей".

"На чашах весов, что определяют успех или неудачу, паника падает на чашу с неудачей".
А вот это очень понравилось мне, как заядлому любителю путешествий:
"Когда перед тобою долгий путь, ты правило простое не забудь: в путь-дорогу пора либо с вечера, либо с утра".
В этой книге еще больше описаний быта и нравов гномов, их обычаев и ритуалов. И снова лейтмотивом ее является цель - помочь маленькому читателю не вырасти потребителем, равнодушным к окружающему миру. Показать ему, какое удовольствие можно получить, делая вещи своими руками и обустраивая свой быт самостоятельно. Относиться с уважением и доверием к природе. И, конечно, помочь сохранить веру в волшебство.

Не могу не остановиться на иллюстрациях - они просто великолепны. Во-первых, меня просто покорили зимние финские пейзажи, сопровождающие историю о путешествии на поезде - так здорово нарисованы зимняя ночь и тень на снегу, заснеженная маленькая церквушка. А уж как мила мне картинка в конце книги с изображением поезда, уходящего в заснеженную даль, и маленькой железнодорожной станции с надписью "Москва-Кисловодск" (на русском! не на голландском! все русские названия, которые есть в книге, написаны на нашем великом и могучем). Во-вторых, уже полюбившиеся мне из первой книги рисунки гномьих домов и гномьего быта - их можно рассматривать часами - с такой любовью и вниманием выписаны маленькие коврики, стулья и одежда гномов, разные их машины вроде буровой установки и воздушного компрессора. А внешний вид гномов, подробное описание их одежд, повседневных и праздничных - эти рисунки тоже заслуживают отдельной похвалы. И еще мне очень понравились рисунки, где изображено взаимодействие гномов с другими лесными жителями - там есть просто очаровательная картинка, где на камне симпатичная обнаженная нимфа, расчесывая свои рыжие кудри, оборачивается и замечает, что неподалеку совершенно случайно (!) прогуливается маленький гномик с тачкой. Цитируя книгу: "Бывают дни, когда богини ручьев наводят красоту на прибрежных скалах или камнях. Просто удивительно, сколько неотложных - и занимающих прорву времени! - дел находят в тех местах в эти дни гномы". Чем мне, кстати, очень импонирует художник - если у него в рисунках есть нагота (а она есть - начиная от свободных нравов гномих, привыкших ночью ходить по дому в чем мать родила, невзирая на присутствие гостей, и заканчивая от описания некоторых особенностях приветствования гостей северными гномами), то это нагота естественная, а не выставляемая наугад или напротив, стыдливо прикрытая лоскутками. И еще мне понравились страницы, где описываются гномы, обитающие в разных странах - очень уж там здоровские рисунки.

Ну и собственно, что я хотела всей этой простыней текста сказать. Знаете, я уже достаточно взрослая девица и, несмотря на то, что в глазах большинства я выгляжу маленькой наивной феечкой, на самом деле я достаточно цинична и расчетлива, чтобы понимать, что книжки подобного рода - это успешный коммерческий проект, который будет хорошо продаваться: очень сложно найти ребенка, которому не были бы интересны тайны маленького народца. Но вот что интересно: читая книгу, я в какой-то момент поймала себя на мысли, что я верю. Не просто хочу верить, а верю в это их путешествие. Так интересно оно описано, что читая, вдруг сознаешь, что это не фантазия и не выдумка, а описания очевидца. Как бы забавно это ни звучало, но мне кажется, что им удалось заглянуть по ту сторону мира, который мы привыкли считать настоящим".

P.S. Пишет  Комета.:

Гномы исполнили мое желание и принесли мне сказочный подарок.
На фото видно, что Вилле одобряэ.

Похоже, нашествие голландских гномов на Россию можно считать успешно состоявшимся.

@темы: рецензии, детские книги

---

Стюарт Макбрайд: безжалостный детектив высшей категории

Вчера мы говорили о новинке Стюарта Макбрайда "Меркнущий свет" - а сегодня предлагаем вспомнить о двух его предыдущих триллерах, которые и принесли писателю известность в России.

Дом плоти
Когда в контейнере, готовящемся к отправке в море, были обнаружены куски человечины, началась самая масштабная в истории Гранитного города погоня за преступником.
В конце восьмидесятых годов прошлого века Мясник убивал людей по всей Великобритании. Жертвы он превращал в куски мяса, поступавшие в магазины. Все это продолжалось до тех пор, пока полиция Грампиана не отправила его за решетку. Но... прошло несколько лет, и убийцу выпустили по апелляции. Люди начали умирать снова.
После трагической гибели детектива Брукса, занимавшегося делом Мясника, сержант Логан Макрай начинает понимать, что копать следует в другом месте.

"Напряженное повествование, события, выворачивающие душу наизнанку, черный юмор..."
- Реджинальд Хилл, английский писатель, автор популярных детективов

Холодный гранит
Это был его первый рабочий день. Позади - целый год на больничной койке после тяжелого ранения. И этот день оказался настоящим кошмаром.
На дне канавы найден обезображенный труп. Им оказался пропавший несколько месяцев назад четырехлетний Дэвид Рид. Сержант Логан Макрай начинает расследование. Ему необходимо как можно быстрее найти убийцу: исчезают дети, трупы множатся. Местные средства массовой информации жаждут крови. Сержант понимает, что он может оказаться следующим в списке жертв...

"Мы имеем дело с одним из самых отчаянных детективщиков современности".
- Independent

Традиционно предлагаем вашему вниманию

отрывок из романа.

отрывок из романа.

Стюарт Макбрайд
Холодный гранит

...Ему всегда нравились мертвые вещи. Их изысканный холод. Прикосновение к их коже. Спелый сладкий запах, который они испускали при разложении, возвращаясь в Лоно Господне.
Вещь в его руках была мертвой совсем недолго.
Всего лишь несколько часов назад она была полна жизни.
Она была счастлива.
Она была грязной, порочной и отвратительной…
Но сейчас она была безупречна.
Едва касаясь, он благоговейно положил ее на самый верх кучи, вместе с другими. Все они когда-то были живыми, куда-то спешили, были шумными, грязными, порочными и отвратительными. Но сейчас они были с Господом. Они успокоились.
Он закрыл глаза и глубоко вдохнул, купаясь в запахах. Одни запахи были легкие и свежие, другие тяжелые и жирные. Но все они были восхитительны. Для Бога так должно пахнуть все, подумал он, улыбаясь, рассматривая свою коллекцию. Так должно быть, пахнет на небесах. В окружении смерти.
Широкая улыбка растянула его губы, так огонь расходится по горящему зданию. Ему уже пора принять лекарство. Но не сейчас. Время еще не пришло.
Сколько мертвых вещей еще доставят ему наслаждение.

2

На улице шел дождь, как будто с неба кто-то непрерывно мочился. Он барабанил по стенам и крыше синего нейлонового шатра Специальной оперативной службы, хотел прорваться в замкнутое пространство, пытался заглушить равномерное гудение портативных генераторов, делая всякое общение невозможным. Да и не очень — то хотелось поболтать в понедельник утром, в четверть первого пополуночи.
Тем более с Дэвидом Ридом, который там лежал. На стынущей земле.
В одном из углов покосившегося шатра отрезок отводной канавы длиной метра на полтора был огорожен специальной синей полицейской лентой. Черная жирная вода блестела под огнями фонарей. Остальная часть шатра закрывала кусок речного берега и смешанную с грязью желтую осеннюю пожухлую траву.
Внутри тента было тесно. В нем находились четыре констебля из Абердинского бюро идентификации, одетые в тонкие белые комбинезоны: двое покрывали все что можно порошком для снятия отпечатков пальцев и лепили повсюду клейкую ленту; один фотографировал; четвертый снимал место преступления на видеокамеру, наверное, для потомства. К этому нужно добавить бледного до синевы констебля из местной полиции, дежурного медика, изнуренного детектива-сержанта и почетного гостя — малыша Дэвида Бруклина Рида. Которому до четвертого дня рождения не хватило всего лишь трех месяцев.
Им пришлось вытащить его из заполненной холодной водой канавы, чтобы установить факт смерти. Уж в этом-то сомнений никаких не было. Бедный малый был мертв, и мертв давно. Он лежал на спине, на куске синего полиэтилена, всем напоказ, футболка с логотипом «Люди Х» задрана до самых плеч. Больше на нем одежды не было.
Еще раз сверкнула вспышка, сжигая все цвета и детали, оставляя отпечаток на сетчатке, который долго не хотел исчезать.
В углу, с закрытыми глазами, стоял детектив-сержант Логан Микрей и выдумывал, что он скажет матери маленького Дэвида Рида. Ее сын пропал три месяца назад. Три месяца неизвестности. Три месяца надежд, что сын вернется живым и здоровым. А все это время он лежал мертвый в канаве.
Логан провел ладонью по лицу, щетина царапала пальцы. Черт, убил бы за сигарету. И вообще он не должен был здесь находиться!
Он взглянул на часы и застонал, воздух вырвался изо рта облачком белого пара. Прошло уже четырнадцать часов с тех пор, как он приступил к дежурству вчера утром. Слишком много для приятного возвращения к нормальной жизни.
Холодный порыв ветра ворвался в шатер, Логан открыл глаза и увидел, как промокшая фигура забежала внутрь. Прибыл судебно-медицинский эксперт.
Доктор Исобел Макалистер: возраст — тридцать три, волосы коротко подстрижены, брюнетка, рост метр шестьдесят два. Издает тихие мяукающие звуки, когда ее нежно покусывают за внутреннюю поверхность бедра. Одета в безупречно сидящие на ней серый брючный костюм и черное пальто, правда, эффект немного портится громадными резиновыми сапогами, голенища которых хлопают ее по коленям.
Профессиональным взглядом она обвела забитую людьми палатку и застыла, встретившись с взглядом Логана. Неуверенная улыбка вспыхнула на ее лице и сразу погасла. И не удивительно, принимая во внимание то, как он выглядел. Небритый, мешки под глазами, промокшие под дождем курчавые каштановые волосы торчат во все стороны.
Исобел открыла рот, ничего не сказала.
Дождь барабанил по крыше шатра, камера кликала и выла, пока вспышка подзаряжалась, генераторы рычали. Но тишина стояла оглушительная.
Дежурный медик прервал всеобщее оцепенение.
— А черт!
Он стоял на одной ноге, тряся зачерпнувшим воды ботинком.
Исобел сделала профессиональное лицо.
— Случай смерти установлен? — спросила она, ей приходилось повышать голос, чтобы ее было слышно в этом шуме.
Логан вздохнул — момент был упущен.
Дежурный врач подавил зевоту и указал на маленький раздутый труп в середине палатки.
— Ага, мертвый, все в порядке.
Он глубоко засунул руки в карманы и громко шмыгнул носом.
— Если вам хочется знать мое мнение: мертв он давным-давно. По меньшей мере, месяца два уже.
Исобел кивнула и поставила медицинскую сумку на подстилку рядом с трупом.
— Возможно, вы правы, — сказала она, сев на корточки и внимательно рассматривая мертвого ребенка.
Доктор стоял, покачиваясь взад — вперед и хлюпая грязью, пока Исобел натягивала резиновые перчатки и распаковывала инструменты.
— Ну, хорошо, — сказал он, — крикните, если что-нибудь понадобится, ОК?
Исобел пообещала крикнуть, дежурный медик кивнул головой, извинился и протиснулся мимо Логана в намокшую от дождя ночь.
Логан сверху вниз посмотрел на макушку Исобел, вспоминая все, что он собирался ей сказать, как только снова ееувидит. Чтобы все опять стало хорошо. Чтобы наладить все, что развалилось в тот день, когда Энгус Робертсон отправил его по путевке на тот свет. Но когда бы Логан не воображал себе этот момент их встречи, в нем никогда не присутствовало тело убитого трехлетнего мальчугана, лежащего на земле как раз между ними. На развитие событий это действовало угнетающе.
И вместо всего, что хотелось сказать, он спросил, — Можете назвать мне время смерти?
Она перевела взгляд с разлагающегося тела на него и слегка покраснела.
— Доктор Вилсон не ошибся, — сказала она, не встречаясь с ним взглядом. — Два, может быть, три месяца. Скажу точнее после проведения вскрытия. У вас есть его персональные данные?
— Дэвид Рид. Три года. — Логан вздохнул. — Был в Списке пропавших с августа.
— Бедный маленький засранец. — Исобел достала из сумки наушники, надела их, проверила микрофон. Вставила в диктофон новую пленку и начала осматривать малыша Дэвида Рида.
Полвторого утра, никаких признаков того, что дождь собирается успокоиться. Детектив-сержант Логан Микрей стоял с подветренной стороны кривого дуба, пользуясь деревом как защитой от ветра, и наблюдал, как вспышка фотографа наполняла шатер Специальной оперативной службы отрывистыми молниями. С каждой вспышкой находившиеся внутри фигуры проявлялись на синем пластике шатра, как силуэты страшной пьесы театра теней.
Четыре мощных прожектора шипели под струями проливного дождя, заливая пространство резким белым светом, генераторы пыхтели, окутывая себя пеленой синего дизельного дыма. Холодный дождь шипел, падая на горячий металл. За пределами этого светового круга стояла беспросветная чернота.
Два прожектора были направлены на ту часть канала, которая выходила из — под палатки Специальной оперативной службы. Запоздалый ноябрьский дождь залил канал под завязку, мрачнолицые полицейские водолазы, одетые в темно — синие неопреновые водолазные костюмы, стояли небольшой группой по пояс в воде. Пара тел из Бюро идентификации, помогая себе проклятиями, пытались водрузить над водолазами еще одну палатку, проигрывая битву с дождем и ветром в попытке спасти следы преступления от разыгравшегося шторма.
В стороне, метрах в трех, несла свои воды Река Дон, молчаливая, вспухшая и темная. Пятна света плясали по ее поверхности: лучи прожекторов отражались в темной воде, проливной дождь дробил их и составлял из осколков новые образы. Если и было что — то, что Абердин производил так, как полагается, то это был дождь.
В верхнем течении река размыла берега в десятках мест, залила прилегающие поля и превратила их в озера. Отсюда до Северного моря было меньше мили, и вода прибывала быстро. На другой стороне реки, скрытые занавесом голых деревьев, поднимались многоэтажки Хэйтона. Пять невыразительных прямоугольников с пятнами холодно — желтых огоньков как будто плавали в потоках дождя, постепенно исчезая из виду. Ночь была ужасная.
Собранная на скорую руку розыскная команда при свете ручных фонариков шаг за шагом прочесывала берег реки вверх и вниз по течению, хотя было так темно, что едва ли можно было что-нибудь найти. В утренних новостях это будет хорошо смотреться.
Шмыгая носом, Логан засунул руки поглубже в карманы, повернулся и посмотрел вверх на холм, туда, где поблескивали белые огоньки телевизионных камер. Они слетелись вскоре после того, как он приехал, горя желанием хоть краешком глаза увидеть кусок мертвечины. Здесь были все, начиная с местной прессы, бросавшиеся с вопросами на любого в полицейской форме; потом приехали большие мальчики, БиБиСи и АйТиВи, с их камерами и корреспондентами с серьезными лицами.
Полиция Грэмпиана распространила стандартное заявление, полностью лишенное каких-либо деталей. И только Господу, наверное, было ведомо, что эти корреспонденты узнали и о чем хотели бы поговорить.
Логан повернулся к ним спиной и стал наблюдать за прыгающими лучами ручных фонарей поисковой команды, прорывавшихся сквозь темноту.
Это никак не могло быть его делом. И уж никак не в первый день его возвращения. Но остальные сотрудники Отдела криминальных расследований Абердина были либо на тренингах, либо отдыхали, перебрав на чьей-нибудь вечеринке по поводу ухода на пенсию. Даже детектив-инспектор на сцене не появился! Детектив-инспектор Макферсон, который, как предполагалось, должен был облегчить Логану возвращение к прежней работе, был очень занят. Ему обратно к шее пришивали голову, которую кто-то попытался отхватить кухонным ножом. Поэтому здесь, на этом самом месте, стоял детектив-сержант Логан Микрей, возглавивший расследование серьезнейшего преступления и молящий Господа, чтобы помог ему не облажаться до тех пор, пока он не спихнет это дело кому-нибудь еще. С возвращением.
Констебль с бледно-зеленым цветом лица нетвердой походкой вышел из палатки и встал рядом с Логаном под кривым деревом, периодически хлюпая носом. Выглядел он так же, как Логан себя чувствовал. Только гораздо хуже.
— Иисусе милосердный. — Констебль зябко поежился и сунул сигарету куда-то себе в лицо, как будто только это могло помочь его голове окончательно не выйти из строя. После минутного раздумья он предложил закурить стоящему рядом сержанту, но Логан предложение отверг.
Констебль пожал плечами, порылся в нагрудном кармане форменной куртки, достал зажигалку и прикурил. Сигарета в темноте засветилась, как раскаленный уголек. — Поганая обстановочка для первого дня возвращения на работу, да, сэр?
В ночи распушился плюмаж белого дыма. Логан глубоко вдохнул, загоняя его в свои заштопанные легкие, пока ветер не разогнал его.
— А что Исо… — Он запнулся. — Что доктор Макалистер говорит?
Палатка опять осветилась фотовспышкой, захватив марионеток в застывшем движении.
— Не больше, чем сказал дежурный медик, сэр. Несчастного ублюдка чем-то задушили. А все остальное случилось, скорее всего, уже после этого.
Логан закрыл глаза и попытался стереть из памяти всплывающую картинку с распухшим маленьким телом.
— Да. — Констебль кивнул с умным видом, горящий кончик его сигареты мотнулся в темноте вверх и вниз. — По крайней мере, он уже был мертвый, когда все случилось. Уже за это надо быть благодарным.

Дом под номером 15 по Конкрейг Серкл располагался в одном из недавно построенных кварталов Кингсвеллз — окраинного района в пяти минутах езды от Абердина. Это район с каждым годом все ближе и ближе подбирался к городу. Дома здесь рекламировались как «дома бизнес-класса, построенные по индивидуальному проекту». Но выглядели они так, как будто кто-то, у кого было много желтого кирпича и совсем не было воображения, бросил их в одну кучу.
Номер пятнадцать стоял у самого начала извилистой дороги, которая заканчивалась тупиком. Садовый участок перед домом был слишком новым, чтобы быть чем-нибудь кроме поросшего травой прямоугольника, окруженного приземистым кустарником. На растениях все еще красовались ценники садоводческого хозяйства. В окнах первого этажа горел свет, пробиваясь через закрытые жалюзи, хотя было почти два часа ночи.
Детектив-сержант Логан Микрей сидел в пассажирском кресле разъездного автомобиля Отдела криминальных расследований и вздыхал. Нравилось ему все это или нет, но на настоящий момент он был единственным старшим офицером, ведущим расследование, и это значило, что именно он должен был сказать матери Дэвида Рида, что ее сын мертв. С собой он прихватил офицера-психолога и женщину-констебля, для помощи. По крайней мере, отдуваться не одному придется.
— Пошли, — сказал он наконец. — Больше нет смысла откладывать.
Входную дверь открыл крупный мужчина лет пятидесяти пяти, с лицом цвета красного кирпича, усатый, с враждебными, налитыми кровью глазами. Он взглянул на униформу констебля Ватсон и сказал, — Хорошенькое вы время нашли, мать вашу, чтобы здесь появиться. — И встал, скрестив руки на груди.
Логан закрыл рот. Это было совсем не то, чего он ожидал.
— Я бы хотел поговорить с мисс Рид.
— Да? Тогда вы, мать вашу, сильно опоздали. Эти поганые газетчики уже пятнадцать минут назад позвонили, попросили, мать их, прокомментировать! — С каждым словом его голос становился громче и громче, и он уже орал Логану в лицо.
— Нам надо было первым сообщить! — Он ударил кулаком себя в грудь. — Мы его семья, мать вашу!
Логан поморщился. Каким образом эти чертовы средства массовой информации узнали, что было обнаружено тело мертвого Дэвида Рида? Как будто семья не достаточно настрадалась.
— Извините, мистер?..
— Рид. Чарльз Рид. — Мужчина опустил руки, снова скрестил их, завелся еще больше. — Ее отец.
— Мистер Рид, я не имею понятия, как это стало известно прессе. Но я вам обещаю: кто бы это ни сделал, он очень сильно получит по одному месту, да так, что мало не покажется. — Логан помолчал. — Я знаю, что это ничего не исправит, но сейчас мне очень нужно поговорить с матерью Дэвида.
Ее отец сердито смотрел на него с верхней ступеньки лестницы. Наконец он отошел в сторону, и Логан сквозь застекленную дверь смог заглянуть в маленькую гостиную, выкрашенную в веселенький желтый цвет. На ярко-красном диване, посредине, сидели две женщины: одна выглядела как линкор в цветочек, другая как зомби.
Женщина, которая была помоложе, даже не подняла глаз, когда полицейские вошли в комнату. Просто сидела, тупо уставившись в телевизор, наблюдая, как слоненка Думбо мучают клоуны. Логан взглянул с надеждой на офицера-психолога, но та прилагала максимум усилий, чтобы не встретиться с ним взглядом.
Логан глубоко вдохнул.
— Мисс Рид?
Реакции не последовало.
Логан присел на корточки перед диваном, заслонив собой телевизор. Она продолжала смотреть сквозь него, как будто его не было.
— Мисс Рид? Элис?
Она не пошевелилась, зато женщина постарше нахмурилась и оскалилась. Ее веки набухли, глаза были красные, на круглых щеках блестели слезы, стекавшие на подбородок.
— Как вы смели!— прорычала она.— Вы, бесполезная куча гов…
— Шейла! — Старик сделал шаг вперед, и она заткнулась.
Логан переключил свое внимание на коматозную фигуру, сидящую на диване.
— Элис,— сказал он, — мы нашли Дэвида.
При звуках имени сына в ее глазах что-то мелькнуло.
— Дэвид? — Ее рот почти не двигался, и слово она не произнесла, а скорее выдохнула.
— Мне очень жаль, Элис. Он мертв.
— Дэвид…
— Его убили.
Минутная пауза, и ее отец заорал.
— Поганый ублюдок! Поганый, поганый ублюдок! Ему было только три года!
— Мне очень жаль. — Это было все, что Логан смог выдумать.
— Тебе жаль? Тебе жаль? — Мистер Рид крутанулся в его сторону, его лицо стало пунцовым. — Если бы вы, банда бесполезных подонков, вытащили пальцы из задницы и нашли его сразу, как только он пропал, он был бы жив! Три месяца!
Офицер-психолог успокаивающе разводила руками, но мистер Рид ее игнорировал. Он трясся от ярости, в глазах блестели слезы.
— Три! Поганых! Месяца!
Логан протянул к нему руки.
— Послушайте, мистер Рид, успокойтесь, хорошо? Я понимаю, вы очень расстроены…
Удар не должен был застать его врасплох, но застал. Кулак, похожий на бетонный блок, ударил его в живот, разрывая швы и охватывая огнем внутренности. Он открыл рот, чтобы закричать, но воздуха в легких не было.
Колени Логана подогнулись. Сильная рука схватила его за лацканы пиджака, притянула, удерживая на ногах, в то время как другой кулак завис над ним, в полной готовности превратить его в кровавую кашу.
Констебль Ватсон что-то прокричала, но Логан уже не слышал. Послышался звук удара и рука, державшая его, разжалась. Логан рухнул на ковер, свернувшись калачиком вокруг горевшего огнем живота. Сердитый крик, потом вопль констебля Ватсон, что она сломает ему руку, если мистер Рид не успокоится.
Болезненный вскрик мистера Рида.
Линкор в цветочек завопил:
— Чарли! Прекрати ради всего святого!
Потом констебль Ватсон сказала нечто в высшей степени непрофессиональное. Потом все затихли.
Патрульная машина промчалась по Андерсон Драйв, завывая сиреной. Логан, с серым липким лицом, сидел в пассажирском кресле, держась руками за живот и стискивая зубы каждый раз, как машина подскакивала на выбоине.
Мистер Чарльз Рид сидел связанный на заднем сиденье, ремень безопасности протянут поверх закованных в наручники рук. Он был явно испуган.
— О Господи, простите меня! О Господи, пожалуйста, простите меня!
Взвизгнули тормоза. Констебль Ватсон остановилась около входа в Отделение неотложной скорой помощи. Как раз на одном из парковочных мест, где было написано «Только для машин Скорой Помощи». Помогла Логану выйти из машины, как будто он был сделан из стекла, и немного задержалась только для того, чтобы сказать мистеру Риду:
— Смотри, чтобы твоя поганая задница оставалась в машине до моего возвращения, а то я твои кишки вместо подтяжек натяну, — и для надежности пикнула брелком, поставив машину на сигнализацию, и надежно заперев в ней мистера Рида.
Потом они вместе прошли до приемного отделения, где Логан и вырубился.

@темы: триллер, Стюарт Макбрайд, детектив

---

"Меркнущий свет" Стюарта Макбрайда

Недавно мы рассказывали о детективном романе Карин Эдстрём "Фуриозо". Он входит в новую серию "Coffee-In", которая делится на три типа: Light, Classic и Strong. "Light"-романы действуют, как кофе с молоком: бодрят, освежают и доставляют неподдельное эстетическое удовольствие. Детективы формата "Classic" уже не рекомендуется употреблять на ночь: есть опасность проворочаться до утра без сна, подозрительно вглядываясь в тени по углам. А "strong"-триллеры лучше и вовсе читать в компании с другом, потому что они обладают действием не только энергетика, но и электрошокера. Новый роман Стюарта Макбрайда "Меркнущий свет" - как раз из их числа.

Утро начинается с найденного прямо в центре квартала красных фонарей шотландского Абердина тела забитой до смерти проститутки.
В другой части города маньяк наглухо закрывает двери дома и сжигает его вместе с обитателями.
Еще одно плохое начало плохого дня детектива-сержанта Логана Макрея. Повседневные проблемы обыкновенного полицейского из обыкновенного шотландского города начала XXI века.
К тому же над Макреем висит внутреннее расследование, а начальница изо всех сил испытывает его нервы на прочность...

Об авторе

Стюарт Макбрайд – шотландец, пишущий детективы, действие которых происходит в Абердине, а героями являются, естественно, шотландцы. Лондонские критики даже называют этот жанр "клетчатым детективом".
Главный герой серии, сержант детективной полиции Логан Макрей, – тоже истинный шотландец: он не только щедро сдабривает свою речь крепкими выражениями, но на досуге читает "Критику чистого разума" Иммануила Канта. Прибавьте сюда специфический шотландский юмор, черный, как кофе на обложке романа, - и вы поймете, почему Макбрайд получил премию Барри за лучший дебют и "Кинжал в библиотеке" Ассоциации британских криминальных писателей.

Как обычно, предлагаем вашему вниманию фрагмент романа. Осторожно - 18+!

"Рози Вильямс умерла так же, как жила: скверно..."

***

Рози Вильямс умерла так же, как жила: скверно. Она лежала на спине на мощеной булыжником улице, уставившись в оранжево-серое ночное небо, и ее кожа блестела, когда мелкий дождик смывал темно-красную кровь с лица. Она была голая, как в день своего рождения.
На место преступления первыми прибыли констебли Джейкобс и Бухан. Джейкобс нервно переминался с ноги на ногу на скользкой булыжной дороге, Бухан просто ругалась.
— Вот уродка! — Она внимательно смотрела на бледное, изломанное тело. — Для обычного рядового дежурства это уже слишком!
Трупы подразумевали дополнительную бумажную работу. Правда, потом на ее лице появилась едва заметная улыбка: трупы подразумевали также сверхурочную работу, и, господь свидетель, она в ней очень нуждалась.
— Я вызову подкрепление? — констебль Стив Джейкобс повозился с рацией и сообщил в дежурную часть, что анонимный звонок подтвердился.
— Подождите минутку, — сказала Дежурная часть с сильным абердинским акцентом. Последовала пауза, наполненная шорохом статического электричества, затем: — Пока разбирайтесь сами. Все свалили на этот чертов пожар. Пошлю к вам детектива-инспектора, как только кто-нибудь появится.
— Что? — Бухан схватила рацию Джейкобса, все еще висевшую на его плече, отчего он едва не упал. — Что вы имеете в виду, говоря «когда кто-нибудь, черт бы вас побрал, появится?» Это убийство! Это вам не какой-то сраный пожар! С каких это пор пожар приоритетнее, чем…
Голос Дежурной части оборвал ее пламенную речь.
— Слушай сюда, — сказал он, — меня не заботит, какие проблемы у тебя дома: ты, на хрен, можешь их там и оставить. Делай так, как тебе, черт возьми, сказали, и охраняй место преступления до тех пор, пока я не найду детектива-инспектора. И если для этого потребуется целая ночь, то столько ты и будешь ждать, понятно?
Бухан пошла яростно-пунцовым цветом, потом выплюнула два слова.
— Да, сержант.
— Хорошо.
И рация смолкла.
Бухан снова начала ругаться. Как, черт бы их побрал, она может охранять место преступления без бригады криминалистов? Дождь идет вовсю, скоро все улики смоет к чертовой матери! И где, черт возьми, убойный отдел? Это должно быть криминальное расследование — а у них даже следователя нет!
Она схватила констебля Джейкобса за руку.
— Тебе работа нужна?
Он подозрительно нахмурился.
— Какая работа?
— Нам нужен ведущий расследование офицер. Твой приятель живет где-то рядом, так ведь? Чертов мистер Геройский Полицейский?
Джейкобсу пришлось признаться, что именно здесь он и живет, неподалеку.
— Хорошо, давай иди и буди этого ублюдка. Пусть он займется этим.

У констебля Ватсон была самая кошмарная коллекция бюстгальтеров и трусов, какую только доводилось видеть Логану. Ее нижнее белье выглядело так, будто его пошили производители цеппелинов во времена Первой мировой войны, да к тому же не в самый удачный день — нечто военно-мешковато-серое. Не то чтобы Логану часто доводилось видеть нижнее белье Джеки, но иногда их смены совпадали. Логан сонно улыбнулся и перевернулся на другой бок; свет из холла лился сквозь открытую дверь, освещая смятую постель.
Он прищурился на электронные часы с будильником: почти два. Еще пять часов до начала дежурства и очередной взбучки. Целых пять часов.
Клик, выключился свет в холле. В дверном проеме появился смутный силуэт и, почесываясь, прошаркал к кровати. Констебль Джеки Ватсон положила здоровую, несломанную руку на грудь Логану и удобно устроилась головой на его плече, не самым удачным образом сунув кончики кудрявых волос ему в рот и в нос. Незаметно выплюнув их, он поцеловал ее в макушку и почувствовал, как ее прохладное тело прижалось к нему. Она провела пальцами по шрамам, которые крест-накрест пересекали его грудь, и Логан подумал, что пять часов это не так уж и много, между прочим...
В дверь кто-то позвонил.
— Что за черт, — пробубнил Логан.
— Не обращай внимания, это пьянь какая-нибудь. — Дверной звонок прозвенел еще раз, на этот раз более настойчиво. Как будто говнюк по ту сторону двери пытался просверлить в нем отверстие указательным пальцем.
— Пошел нафиг! — заорал Логан в темноту, вызвав у Джеки приступ истерического смеха, но невидимого наглеца это не отпугнуло. Тут к предрассветному хору присоединился мобильный телефон Логана. — Господи! — Он повернулся (Джеки недовольно застонала) и схватил лежавший на тумбочке мобильник. — ЧТО?
— Алло, сэр? Детектив-сержант Макрей?
Констебль Стив Джейкобс. Легендарный Голый Меченосец из старого доброго Абердина.
Логан уронил голову на подушку, зарывшись в нее лицом, но все еще прижимая к уху телефон.
— Чем могу вам помочь, констебль? — спросил он, подумав, что пусть уж это будет какое-нибудь чертовски важное дело, раз оно отрывает его от голого тела констебля Ватсон.
— Э-э… сэр… У нас тут труп, вроде как… не…
— Я сейчас не на дежурстве.
Констебль Ватсон издала звук, обозначавший что, да, так оно и есть, черт возьми, но полицию Грэмпиана это не волнует.
— Да, понятно, но все свалили на какой-то пожар, а у нас тут нет старшего офицера, чтобы вести расследование, и криминалистов нет, и вообще ничего!
Логан выругался в подушку.
— О’кей, — сказал он наконец. — Где вы?
Дверной звонок опять зазвонил.
— Э- … это…
Твою мать…
Кряхтя, помятый и небритый Логан выбрался из постели, натянул на себя какую-то одежду, потом выглянул на лестницу. На верхней ступеньке стоял констебль Стив, прославившийся исполнением стриптиза под квиновскую A Kind of Magic.
— Простите, сэр, — промямлил он робко. — Тут прямо через дорогу. Женщина, голая. Выглядит так, будто ее забили до смерти…
И все мысли о том, как бы успеть повеселиться в оставшиеся несколько часов, мгновенно вылетели у Логана из головы.

В четверть третьего утра в среду гавань была почти пустой. В свете уличных фонарей серые гранитные здания выглядели неестественно, их очертания растворялись в моросящем дожде. Громадное грузовое судно, выкрашенное в ядовито-оранжевый цвет, стояло на приколе напротив въезда на Маришаль Стрит в ярком сиянии своих огней. Логан и констебль Джейкобс повернули на Шор Лейн. Это была узкая улочка с односторонним движением в самом сердце квартала «красных фонарей» Абердина: с одной стороны — пятиэтажная стена грязного гранита и темных окон, с другой — куча разномастных домишек. Даже в это ночное время запах здесь стоял весьма специфический. Три дня проливных дождей, и последовавшая за ними неделя ослепительного солнца забили ливневые колодцы ароматно гниющими утонувшими крысами. На стенах висели натриевые фонари, большинство которых были разбиты, а оставшиеся выглядели как крошечные островки желтого света в безбрежном море тьмы. Под ногами скользил мокрый булыжник. Констебль Стив и Логан подошли к небольшому темному пятну, над которым сидела на корточках женщина-констебль, внимательно рассматривавшая что-то белое, лежавшее поперек тротуара. Труп.
При звуке их шагов женщина встала, направив свет электрического фонаря прямо им в лицо.
— О-о, — сказала она без особого энтузиазма. — Это вы. — Отступив назад, осветила обнаженный труп.
Это была женщина: лицо разбито, в синяках и кровоподтеках, один глаз заплыл и был почти закрыт, нос расплющен, скула и челюсть сломаны, зубы выбиты. Кроме ожерелья из темно-красных синяков, на ней ничего не было.
Она была не первой молодости: толстая белая плоть ее бедер была покрыта апельсиновой коркой целлюлита; живот, весь в растяжках, смахивал на песчаные дюны, и кое-где был покрыт короткой грубой щетиной: последствия многочисленных эпиляций самодельным бразильским воском. Молочно-белая кожа над левой грудью была украшена чем-то вроде герба из розы и окровавленного кинжала, татуированная кровь не смывалась даже дождем.
— Господи, Рози, — сказал Логан, становясь коленом на холодный мокрый мощенный булыжником тротуар, чтобы лучше ее разглядеть. — Какая сволочь это с тобой сделала?
— Вы ее знаете? — сказала недружелюбно смотревшая на него женщина-констебль. — Вы один из ее постоянных?
Логан не обратил на нее внимания.
— Рози Вильямс. Она работала на этой улице, сколько себя помню. Ее то и дело забирали за то, что она приставала к мужчинам. — Он протянул руку и потрогал пульс на шее.
— Хотите, верьте, хотите, нет, но мы это уже делали, — сказала женщина-констебль. — Мертвее не придумаешь.
Мелкий дождик приглушал звук пьяных голосов, доносившийся откуда-то из доков.
— Криминалисты? Следователь из прокуратуры? Дежурный врач?
Женщина-констебль фыркнула.
— Это вы так шутите, что ли? Они там все на этом пожаре, черт бы их побрал. Это ведь важнее, чем какая-то несчастная телка, которую забили до смерти. — Она сложила на груди руки. — Даже нормального следователя прислать не могли, придется обходиться вами.
Логан стиснул зубы.
— Вы хотите что-то сказать, констебль? — Он подошел к ней так близко, что почувствовал в ее дыхании застарелый запах табачного дыма. Она пристально смотрела на него, лицо как застывшая раздраженная маска.
— Как дела у констебля Мейтлэнда? — Голос ее был холодный, как труп, лежавший у ее ног. — Он все еще жив?
Логан хотел ответить, но прикусил язык. Он был старшим по званию, и это была его обязанность — вести себя по-взрослому. Но что ему на самом деле хотелось сделать — это найти одну из этих грязных, гниющих, раздутых крыс, и сунуть ей прямо в…
С другого конца улицы послышались крики, как раз из того места, где она соединялась с Риджент Ки. Трое мужчин, раскачиваясь, выползли из-за угла; спотыкаясь друг о друга, расстегивая на ходу брюки и хохоча во все горло; они поливали все вокруг струями дымящейся мочи. Логан повернулся к самодовольно-дерзкой женщине.
— Констебль, — сказал он с кривой улыбкой, — я полагаю, вы должны охранять место преступления. Почему три этих мужика ссут на него?
На мгновение показалось, что она скажет что-нибудь в ответ, но она ринулась по дороге, заорав на ходу:
— Эй, вы! Какого черта вы тут делаете?! Что вы здесь устроили?
Логан и констебль Стив остались наедине с обезображенными останками Рози Вильямс. Логан вытащил мобильный телефон и позвонил в дежурную часть, оставил заявку на дежурного врача, группу криминалистов, патологоанатома, следователя из прокуратуры, и вообще на весь этот цирк, который тут закрутится-завертится, как только будет подтвержден случай насильственной смерти. Веселиться было не с чего: все были заняты на большом пожаре в Нортфилде, но детектив-инспектор Макферсон присоединится к ним, как только сможет. А пока Логану следует оставаться на месте, и попытаться сделать все возможное, чтобы больше никого не убили.

Прошел час, но на месте преступления не было никаких признаков детектива-инспектора Макферсона, так же как не было и криминалистов. Правда, прибыл дежурный врач. Да еще дождь прекратился. Врач натянул белый одноразовый комбинезон для осмотра места преступления, прошел, шаркая ногами, по Шор Лейн, и нырнул под синюю ленту с надписью «ПОЛИЦИЯ», которую констебль Бухан нехотя натянула поперек дороги.
В половине четвертого утра док Вилсон чувствовал себя не самым лучшим образом, и падение докторской сумки в воняющую крысами лужу не улучшило его настроения, о чем свидетельствовал поток ругательств. Под глазами у доктора были громадные мешки, нос красный и сопливый от невпопад подхваченной летом простуды.
— Доброе утро, док, — сказал Логан и услышал в ответ сердитое фырканье присевшего на корточки врача.
— Она мертва, — сказал он, пощупав пульс, затем встал и направился к своей машине.
— Подождите минуту. — Логан схватил его за руку. — Это что, все? Мы знаем, что она мертва. Не рискнете высказать предположение, когда и как это произошло?
Доктор нахмурился.
— Это не моя работа; спросите у этого чертового патологоанатома.
Удивленный, Логан выпустил руку старика.
— Ночь была тяжелая?
Док Вилсон устало провел рукой по лицу, отчего щетина на его щеках заскрипела.
— Извините, я просто устал, как собака… — Взглянул через плечо на голое тело Рози, вздохнул. — Самое простое предположение: тупая травма головы. Побои не самые тяжелые, но кровообращение, должно быть, прекратилось довольно быстро. Судя по синюшности, со времени смерти прошло часа три-четыре. — Он подавил зевоту. — Забили до смерти.

@темы: новинка, Стюарт Макбрайд, серия "Coffee-In", детектив

---

Памятники книгам

Любой из нас видел памятники писателям. А вы когда-нибудь встречали памятники книгам?
Оказывается, в мире существует множество подобных монументов - причем не только на Западе, но и у нас, в России.

Самый известный "Памятник книгам" стоит в Берлине:

Читать и смотреть дальше

А это памятник "Versunkene Bibliothek" ("Утонувшая библиотека") на месте, где 10 мая 1933 года нацистские студенты жгли книги. Рядом на памятной доске высечены слова Генриха Гейне: "Там, где сжигают книги, в конце сжигают и людей".



"Послание через века" в виде раскрытой книги находится на Университетской набережной напротив здания Санкт-Петербургского государственного университета.



В Остафьево можно увидеть памятник, посвященный "Истории государства Российского" Карамзина.



А тюменская арт-группа "Цвет города" превратила целый дом в гигантскую книжную полку.



Вот так она заполнялась "книгами":









И вот что получилось в итоге:



А вы знаете еще какие-нибудь книжные памятники? Расскажите в комментариях!

@темы: фото, интересное о книгах

---

Субботний клуб Бернара Вербера. Часть 33

[Поколения людей]

Было несколько поколений богов. И пять поколений людей. Первые люди произошли от Геи, богини-Земли, когда миром правил Кронос. Они были счастливы и безмятежны. Земля снабжала их всем необходимым, люди не знали ни работы, ни болезней, ни старости, а их смерть была похожа на сон. Символом этого периода является девственница в венке из цветов, с рогом изобилия в руках. Рядом с ней рой пчел вьется вокруг оливы, дерева мира. Это были люди золотого века. Золото ассоциировалось с солнцем, огнем, светом и мужским началом.
Затем наступил серебряный век. Боги-олимпийцы создали людей серебряного века после низвержения Кроноса, который стал жить в Италии и обучать людей сельскому хозяйству. Эти люди были злы и эгоистичны, они не любили богов. Символом этой эпохи стала женщина с плугом и снопом пшеницы. Серебро связано с луной, холодом, плодоношением и женским началом.
Зевс уничтожил людей серебряного века и создал новое поколение.
В бронзовом веке люди были распущенны, несправедливы и жестоки. Они были воинственны и сами истребили друг друга. Символом бронзового века является прекрасная женщина в шлеме и со щитом. Кстати, из бронзы делали жертвенные колокольчики.
Затем Прометей создал людей железного века. Они получились еще хуже. Эти люди беспрестанно строили козни, дрались и убивали друг друга. Они были мелочны и жадны. Они больше не возделывали поля, и Земля перестала плодоносить. Железный век символизирует грозная женщина в шлеме, украшенном головой волка, с мечом в одной руке и щитом – в другой.
Тогда Зевс решил уничтожить все человечество, за исключением двух праведников: Девкалиона, сына Прометея и Пандоры, и Пирры, дочери Эпиметея. Он наслал на землю потоп. Девять дней и ночей Девкалион и Пирра жили в ковчеге, а когда вода схлынула, они вышли и бросили за собой камни, из которых родилась пятая раса. Среди их отпрысков Эллин – родоначальник эллинов, Дорос – родоначальник дорийцев, и Ахей – родоначальник ахейцев.

[Тадж-Махал]

История Тадж-Махала начинается в 1607 г., в день, когда королевский базар открыли для простого народа. На этом огромном ежегодном празднестве разрешалось многое из того, что обычно было запрещено. Женщины из царского гарема в этот день получали право выходить на люди, громко разговаривать и гулять в толпе, покупая духи, благовония, украшения и одежду. Они свободно беседовали с торговцами и другими покупателями. Люди зачастую не догадывались, кто перед ними. Юные княжеские сыновья устраивали поэтические турниры, чтобы покорить сердца красавиц.
Итак, в 1607 г. принцу Хурраму, сыну шаха Джахангира, исполнилось шестнадцать. Это был красивый юноша и храбрый воин, одаренный множеством талантов. Прогуливаясь с друзьями по базару среди пестрых прилавков, он увидел юную девушку. Пятнадцатилетняя Арджуманд Бану Бегам принадлежала к славному княжескому роду. Когда она взглянула на принца, тот забыл обо всем на свете. Это была любовь с первого взгляда. На следующий день принц Хуррам просил у своего отца разрешения взять в жены Арджуманд.
Отец согласился, но посоветовал принцу подождать. На следующий год он заставил сына жениться на персидской принцессе. К счастью, у мусульман принято многоженство, и у Великих Моголов было по несколько жен. Однако Хурраму пришлось ждать целых пять лет, не имея возможности ни поговорить с любимой, ни увидеться с ней, пока придворные астрологи не разрешили ему снова жениться.
Свадьба была назначена на 27 марта 1612 г. Увидев прекрасную невестку, отец принца назвал ее Мумтаз-Махал, что означало «украшение дворца». С тех пор супруги не разлучались. У них родилось четырнадцать детей, из которых выжили только семеро. В 1628 г. Хуррам сверг отца и сам стал императором. Он правил под именем Шах-Джахан.
Новый император обнаружил, что его отец, праздный бездельник и бездарный правитель, оставил в наследство множество политических и экономических проблем, и попытался решить их. В 1631 г. ему пришлось начать войну против восставших подданных. Его сопровождала жена, беременная четырнадцатым ребенком. Во время похода у нее начались роды, и она умерла, родив дочь. Император Шах-Джахан сидел рядом с умирающей Мумтаз-Махал. Перед смертью супруга сказала, что у нее есть только два желания: чтобы у ее супруга никогда бы не было детей от других женщин и чтобы он построил в память о ней мавзолей, который будет символом их любви.
На следующий год в Агре, столице Великих Моголов, началось строительство. Шах-Джахан пригласил лучших архитекторов и художников Индии, Турции и даже Европы. Тадж-Махал выстроен из белого мрамора, чтобы его стены отражали розовые лучи восходящего солнца, яркий полуденный свет и золото заката.
Со временем Шах-Джахан стал деспотом и религиозным фанатиком. В 1657 г., воспользовавшись тем, что император заболел и ослаб, его сын Аурангзеб, еще более фанатичный мусульманин, приказал заточить отца в темницу и пошел войной на индуистские провинции.
Шах-Джахан попросил сына только об одной милости – чтобы из окна темницы было видно, как строится мавзолей его возлюбленной. Эта просьба была исполнена. Шах-Джахан умер в заточении в 1666 г.

[Экран и ясность мысли]

В документальном фильме «Кинескоп» (2001) швейцарский режиссер Питер Энтелл показывает, как влияют на нас зрительные образы.
Был проведен эксперимент, чтобы выявить разницу между телезрителем и человеком, который смотрит кино. На полотняном экране показывали фильм; половина зрителей сидели так, что проектор находился у них за спиной, как в кино, другой половине зрителей проектор был обращен в лицо, как при просмотре телефильма.
По окончании просмотра зрителям были заданы вопросы, ответы на которые показали, что те, кто сидел спиной к проектору, сохранили способность анализировать и критично смотреть на вещи, а у тех, кто сидел к проектору лицом, так и не сложилось никакого внятного мнения о фильме. Кроме того, во время сеанса у них была снижена мыслительная активность.
Питер Энтелл называет телевидение «оскотиниванием разума». Мы находимся внутри света, который бьет нам в лицо, и теряем способность дистанцироваться от того, что нам показывают. В кино, напротив, мы продолжаем мыслить самостоятельно, так как видим только отражение света.

@темы: Бернар Вербер, Клуб "Эрудит"

---

Камерная музыка опасна

Поздравляем всех наших читателей-студентов с Днем Татьяны! Если сессия уже позади, предлагаем вам забыть о фонетике, сопромате и истории древних цивилизаций - и как следует расслабиться с новым детективом Карин Эдстрём "Фуриозо". Недавно мы уже выкладывали отрывок из романа, а теперь предлагаем вам прочесть очень интересное интервью с автором, опубликованное в газете "Книжное обозрение". Читайте хорошие книги, слушайте хорошую музыку!

@темы: рецензии, саундтрек к книге, Карин Эдстрём, интервью, детектив